Елизавета Дворецкая - Княгиня Ольга. Пламенеющий миф [litres]

Слушая сказку, не принято задавать вопросы, а иначе мы спросили бы: каким это образом Игорь охотился почти за тысячу километров от Киева – по тем временам это два месяца пути? Дмитрий Ростовский написал, что Игорь охотился под Псковом в то время, как они с Олегом по делам управления пребывали в Новгороде, но несколько путается: было это до их вокняжения в Киеве или после. (Даже в этом случае молодой человек заблудился километров на двести.) И почему оказался так далеко от дома совершенно один – никаких его спутников в той утлой лодочке явно не было, как не было и лошади, без которой ему придется эти двести километров проделать пешком. Но таких вопросов не задают, слушая о приключениях царевича, который свободно бродит «один, как перст, без провожатого» по чудесным царствам и встречает прекрасных девиц, богатырш и волшебниц. На такое же восприятие рассчитан и этот сюжет. Мы уже в достаточной степени рассмотрели вопрос, почему реальная Ольга не могла быть «девушкой с перевоза». Но и сама история ясно обнаруживает фольклорные истоки «дозамужней профессии» Ольги. «Степенная книга» писалась в Москве, где местные псковские реалии известны были плохо: наличие перевоза там весьма сомнительно. Близ Выбутского погоста находится очень длинный порожистый участок, который переходят вброд. Именно перевоз мог в этом сюжете возникнуть по аналогии с Кием, который тоже «незнающими» выставлялся как перевозчик. Как писал С. В. Алексеев в статье «Начальный летописный свод и предания о дописьменной истории»: «…в Начальном своде уже упоминаются различные, явно фольклорные, версии образа Кия: Кий-князь, Кий-охотник, Кий-перевозчик. Если первые два варианта успешно контаминируются летописцем ниже, то с последним (Кий-перевозчик) дело обстоит сложнее. Занятие перевозом являлось эквивалентом «простого» происхождения. Когда в народном сознании княгиня Ольга сделалась простолюдинкой по происхождению, фольклор превратил ее именно в перевозчицу».

Вероятно, образ Кия-перевозчика изначально определил «добрачную профессию» Ольги: как Кий был первым киевским князем и основателем самого города, так она была первой христианкой в его роду и «начальницей веры» на Руси. Поэтому вполне естественно, что у них нашлось нечто общее: начальная точка, с которой они начали свое восхождение.

Но и сам по себе брод, перевоз, переправа через реку в славянской мифологии – весьма значимые явления. У славян есть близкие к этому сюжету фольклорные мотивы, основанные на образах «добрый молодец – красна девица – переправа через реку». Например, в песне «Когда было молодцу пора-время великая» из Сборника Кирши Данилова (XVIII в.) молодец подъезжает к реке Смородине и просит ее показать броды и мосточки. Река отвечает ему «человеческим голосом, да и душой красной девицей», что обычно берет с «кониного брода» по коню, а с калинова мосточка – по удалому молодцу», но его она и так пропустит. Переехав через речку, молодец начинает над ней насмехаться, дескать, «она хуже, быстра река, тое лужи дожжевыя». Тогда река Смородина заманивает его и, разлившись, топит в глубоком омуте, приговаривая, что погубила его похвальба. Мотив этот, видимо, общеславянский: в южнорусском фольклоре есть сюжет о встрече молодца с «бродницей» или «вилой-водарицей», которая охраняет реку либо переправу и в уплату требует от проезжающих части тела. Причем погубить может даже того, кто после встречи с ней якобы благополучно уехал домой – он умирает уже там.

В сказках о Царь-девице царевич, отправившись на охоту, выходит на берег моря и видит подплывающую на кораблях Царь-девицу; правда, она, в отличие от нашей перевозчицы, уже его любит и весь дальнейший сюжет ведет к их браку.

Все эти истории, конечно, возникли не случайно. В представлениях славян брод – это локус, связанный с представлением о переходе души в мир иной. Самый древний «перевозчик» – это хозяин мира мертвых, перевозящий умерших на тот свет. В славянском фольклоре, в заговорах, сохранился жутковатый образ – «стар матер человек», который везет мертвое тело по речке Смородинке. В глубокой древности образ воды был тесно связан с образом смерти; это засвидетельствовано сближением корня nav- («корабль», отсюда – навигация) со словами, обозначающими загробный мир – «навь». Отсюда обычай погребения в лодке, известный у многих народов. Но мы приведем только один пример: в том древнерусской камерном могильнике Пскова Х века, о котором мы уже неоднократно рассказывали, имеется погребение мальчика в лодке, использованной в качестве гроба.

Отсюда вытекает следующий важный символ брода\переправы – перемена общественного и семейного статуса человека, то есть вступление в брак. В древности переход в другой, более высший, полноправный статус мыслился как смерть в старом качестве и возрождение в новом; переход совершается через воду, и отсюда тесная связь архаичной свадебной обрядности с водой. Для заключения брака требовалось переехать через реку, объехать вокруг озера, обойти вокруг колодца… Таким образом, сюжет «переправа» для носителя архаичного мышления означал и смерть, и рождение, и свадьбу, и любовное влечение. Поэтому разнообразные связанные в переправой сюжеты очень часты в свадебных песнях. Самая известная, мне кажется, в современности песня с этим мотивом «По Дону гуляет казак молодой», которая кончается гибелью невесты, упавшей в моста по дороге в церковь.

Уже сам этот мотив «переправа – свадьба» отчетливо выражен в сюжете о встрече на перевозе двух будущих супругов – Игоря и Ольги. Увидев Ольгу в лодке, Игорь воспылал к ней страстью. Но это же страсть, будучи дурно направлена, грозила ему гибелью, как гибли юноши, повстречавшие на броде «бродницу» или «вилу-водарицу». «Пока ты юн, блюди себя, чтобы не победило тебя неразумие, чтобы не пострадать тебе самому. Откажись от всякого беззакония и неправды – если ты сам будешь побежден разными постыдными делами, то как сможешь другим запрещать неправду и как сможешь праведно управлять державой своей?» – говорит ему Ольга, и это дает понять, что Игорь сейчас рискует своим будущим благополучием как правитель.

«В свадебных песнях русских и белорусов мотив перехода имеет семантику благополучного брачного перехода: жених переводит невесту по кладке\жердочке на свою сторону. Изредка исполняемая песня с мотивом «падения» жениха носит испытательный, или инициальный, смысл: жениха «спасают» невеста, сваха, брат» [38] Бернштам Т.А. «Герой и его женщины: образы предков в мифологии восточных славян» , – пишет Бернштам Т.А. в книге «Герой и его женщины: образы предков в мифологии восточных славян». Как видим, проповедь Ольги спасла Игоря от падения, а сам он внял поучению и отказался от греховных посягательств, что можно счесть за успешное прохождение будущим женихом испытания.