Олег Хлобустов - История службы государственной безопасности. От Александра I до Сталина

В 1899 году в «Проекте программы нашей партии», говоря о проблемах тактики, Ленин отмечал: «Сюда же относится… и вопрос о терроре: обсуждение этого вопроса, и, конечно, не с принципиальной, а с тактической стороны, непременно должны поднять социал-демократы, ибо рост движения сам собой, стихийно приводит к участившимся случаям убийств шпионов, к усилению страстного возмущения в рядах рабочих и социалистов, которые видят, что все большая и большая часть их товарищей замучивается насмерть в одиночных тюрьмах и в местах ссылки. Чтобы не оставлять места недомолвкам, оговоримся теперь же, что, по-нашему лично мнению, террор является… нецелесообразным средством борьбы, что партия (как партия) должна отвергнуть его… и сосредоточить все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы».

Как видно из приведенных выше цитат, вопрос о терроризме в то время широко дискутировался в обществе. Достаточно сказать, что в начале 1900-х годов определенную его допустимость признавал и будущий лидер кадетов Павел Николаевич Милюков, слывший за либерала.

При встрече с Лениным в 1903 году в Лондоне он очень упрекал большевиков «за полемику против террора после убийства Балмашёвым Сипягина и уверял… что еще один-два удачных террористических акта — и мы получим конституцию».

В статье «Попятное направление в русской социал-демократии» Ленин, передавая психолого-политическую атмосферу того времени, писал: «В либеральных и радикальных салонах буржуазного общества социал-демократы могли слышать нередко сожаления о том, что революционеры оставили террор: люди, дрожавшие больше всего за свою шкуру и не оказавшие в решительный момент поддержки тем героям, которые наносили удары самодержавию, эти люди лицемерно обвиняли социал-демократов в политическом индифферентизме и жаждали возрождения партии, которая бы таскала для них каштаны из огня. Естественно, что социал-демократы проникались ненавистью к подобным людям и их фразам и уходили в более мелкую, но зато более серьезную работу пропаганды среди фабрично-заводского пролетариата».

Не менее, если не еще более ощутимый удар по теории и идеологии терроризма нанесла публикация в «Московских ведомостях» осенью 1895 года цикла статей уже упоминавшегося нами Тихомирова под названием «Почему я перестал быть революционером» (этот цикл статей являлся переработанным изданием его одноименной брошюры, ранее вышедшей в Париже). Бывший народоволец напрямую говорил своим согражданам о пагубности терроризма, предчувствуя его вероятное возрождение в России.

В частности, Тихомиров отмечал: «Не буду касаться нравственной стороны подобной [террористической] системы действий, хотя предвижу серьезные опасности, которые в нравственном отношении может породить привычка решать вопрос о жизни человеческого существа, основываясь только на собственном, личном усмотрении… Ограничиваясь даже разбором вопроса политического и с этой точки зрения террористическую идею должно признать абсолютно ложной… Мысль запугать какое-нибудь правительство, не имея силы его низвергнуть, — совершенно химерична: правительств настолько несообразительных не бывает на свете… Или не нужен, или бессилен — вот единственная дилемма для терроризма как системы политической борьбы».

И далее он прозорливо продолжал: «Надежды на политическое убийство обличают полное непонимание законов общественности. Кинжал и динамит способны только запутывать всякое положение. Распутать его способны лишь идеи — здоровые, положительные, умеющие указать России дорогу не для пролития крови, а для развития силы. Нужно иметь идею созидательную, идею социального творчества. Только тогда стоит толковать о политических вольностях».

Позднее Тихомиров вновь повторял казавшуюся ему очень важной мысль: «Идея террора сама по себе слаба: терроризм как система политической борьбы или бессилен, или излишен; он бессилен, если у революционеров нет средств низвергнуть правительство: он излишен, если эти средства есть». Похожую аргументацию далее мы встретим и в статьях Ленина.

Однако неправильно думать, что сторонниками террора были исключительно эсеры. За этот метод политической борьбы выступали также и некоторые жившие в эмиграции оппозиционеры, как связанные с «экономизмом» (журнал «Рабочее дело»), так и ставшие впоследствии меньшевиками (Ю. О. Мартов и другие). Газета «Искра» в номере от 1 мая 1901 года писала: «Нам говорят уже, что „исторический момент“ выдвинул перед партией „совершенно новый“ вопрос — о терроре… Вопрос о терроре совершенно не новый вопрос, и нам достаточно вкратце напомнить установившиеся взгляды русской социал-демократии».

Приводимая ниже цитата из печатного органа РСДРП, на наш взгляд, однозначно свидетельствует об отрицательном отношении будущих большевиков к терроризму: «Суть дела именно в том, что террор выдвигается как самостоятельное и независимое от всякой армии средство единоличного нападения. Да при отсутствии центральной и слабости местных революционных организаций террор и не может быть ничем иным. Вот поэтому-то мы решительно объявляем такое средство борьбы при данных обстоятельствах несвоевременным, нецелесообразным, отвлекающим наиболее активных борцов от их настоящей, наиболее важной в интересах всего движения задачи, дезорганизующей не правительственные, а революционные силы… Наш долг со всей энергией предостеречь от увлечения террором, от признания его главным и основным средством борьбы, к чему так сильно склоняются в настоящее время очень и очень многие».

В предисловии к программной работе «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения», написанной в январе 1902 года, Ленин вновь подверг критике журнал «Рабочее дело», призывавший социал-демократов не противодействовать подъему террористических настроений.

В связи с опубликованием Донским комитетом РСДРП прокламации «К русским гражданам» по поводу убийства министра внутренних дел Сипягина он рекомендовал не впадать «в ту ошибку, которую делают социалисты-революционеры. На первый план социал-демократы выдвигают рабочее (и крестьянское) движение. Требования к правительству они ставят от имени рабочего класса и всего народа, а не связывают их с угрозой дальнейших покушений и убийств».

В мае 1902 года в опубликованной в «Искре» статье «Смерть Сипягина и наши агитационные задачи» Плеханов, предупреждая об опасности «заражения идеей террора», писал: «Русское общество опять переживает теперь то оппозиционное настроение, в котором оно находилось лет двадцать тому назад и благодаря которому оно сочувствовало террористической борьбе партии „Народной воли“… Некоторые социал-демократы начинают поговаривать о том, что демонстрации обходятся слишком дорого и что террористические действия скорее поведут к цели. Опыт семидесятых годов показал, что от таких разговоров недалеко и до мысли о „систематическом терроре“. Но тут и заключается серьезная опасность для нашего освободительного движения. Если бы это движение стало террористическим, то оно тем самым подорвало бы свою собственную силу. Его сила состоит в том, что идея политической свободы, увлекавшая некогда одну интеллигенцию, проникла в некоторые слои рабочего класса. Сознательная часть пролетариата является теперь самым надежным борцом за политическую свободу… Терроризм при наших нынешних условиях привел бы к тому, что из нее [революционной армии рабочего класса] выделились бы и слились бы с терроризмом отдельные личности и группы личностей, вся же остальная масса ее стала бы гораздо менее активной».