Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё [litres]

Содоклад делал Бухарин, продолжавший стоять на своем:

– Русская революция либо будет спасена международной революцией, либо погибнет под ударами международного капитала… Выгоды, проистекающие из подписания мирного договора, являются иллюзией 1375.

Предложенная Лениным резолюция набрала 30 голосов. За предложение Бухарина аннулировать мирный договор голосовали 12 человек, четверо воздержались. Съезд признал необходимым «утвердить подписанный Советской властью тягчайший, унизительнейший мирный договор с Германией». Левые коммунисты отказались входить в новый состав ЦК. Впрочем, Бухарин вскоре передумает.

Заодно Ленин на съезде переименовал партию из РСДРП(б) в Российскую коммунистическую партию (большевиков). Главная причина – отмежеваться от западной социал-демократии, запятнавшей себя шовинизмом. Ленин объяснял:

– Наша партия обязана выступить с возможно более решительным, резким, ясным, недвусмысленным заявлением о том, что она свою связь с этим старым социализмом рвет, и для этого перемена названия партии будет средством, наиболее способным достичь цели 1376.

Именно в эти, брестские дни Ленин согласился, что стране нужна армия. И начал принимать соответствующие управленческие решения. VII съезд принял решение о всеобщем обучении населения военному делу… «Каждый рабочий, каждая работница, каждый крестьянин, каждая крестьянка должны уметь стрелять из винтовки, револьвера или из пулемета!» 1377. Первого марта Ленин пишет: «Отовсюду идут телеграммы о готовности стать на защиту Советской власти и сражаться до последнего человека… Красная Армия – безусловно великолепный боевой материал, но материал сырой, необработанный. Для того, чтобы ее не сделать пушечным мясом для германских орудий, ее необходимо обучить, дисциплинировать» 1378.

Бывший генерал Парский, которого Ленин назначил командовать Нарвским боевым участком, требовал войск. «Войск в полном смысле этого слова еще не было, но военную силу все же удалось выставить чрезвычайно быстро, – замечал Еремеев. – Первыми были двинуты готовые уже номерные батальоны 1-го корпуса. Формирование и обучение не прерывалось и шло в спешном темпе. Кроме того, сейчас же заработали вербовочные комиссии в каждом районе Петрограда» 1379. Военная стратегия Бонч-Бруевича не простиралась дальше создания «завесы», в которую «входит пехота и артиллерия с придачей вспомогательных войск и технических средств; конница придается для действий впереди “завесы” (в качестве разведки) и для поддержания связи между частями. Вся “завеса”, прикрывающая границы Республики, составляет два фронта: Северный – под командованием Парского и Западный – под начальством генерала Егорьева… «Смысл «завесы» еще и в том, она являлась в то время едва ли не единственной организацией, приемлемой для многих генералов и офицеров царской армии, избегавших участия в гражданской войне, но охотно идущих в “завесу”, работа в которой была как бы продолжением старой военной службы» 1380. Из этих небольших отрядов «впоследствии развернулись целые дивизии» 1381. Северный и Западный фронты вскоре пополнились третьим: Южный фронт протянется через Северный Кавказ и на востоке дойдет до Волги.

Ленин к этому времени уже испытывал очевидное раздражение к коллективному руководству вообще, а в военном ведомстве – особенно. Заседания Комитета обороны, куда входило несколько десятков политиков, в том числе и левых эсеров, явно угнетали Ленина и Свердлова 1382. После очередного затянувшегося до утра заседания Ленин распустил Комитет обороны.

Ленин доразогнал руководство военного ведомства. На имя председателя СНК 4 марта поступило заявление от Крыленко: «Настоящим прошу освободить меня от обязанности Верховного главнокомандующего и комиссара по военным делам» 1383. 5 марта было опубликовано постановление СНК о создании Высшего военного совета в составе Троцкого, Подвойского и Бонч-Бруевича, которому поручалось «руководство всеми военными операциями с безусловным подчинением Высшему совету всех без исключения военных учреждений и лиц» 1384.

При Бонч-Бруевиче как военном руководителе ВВС, был сформирован штаб, который «разместился в поезде, по-прежнему стоящем на путях Царскосельского вокзала, порой даже с прицепленным паровозом» 1385. Впрочем, стоять там штабу Красной Армии оставалось недолго.

Организацию переезда из Петрограда в Москву Ленин возложил на другого Бонч-Бруевича – Владимира. Тот обладал информацией, что «эсеры решили во что бы то ни стало взорвать поезд правительства». Поэтому были предприняты все меры для сохранения операции по эвакуации в тайне.

Было решено ехать с Цветочной площадки соединительных путей, за Московской заставой. «Площадка эта была совершенно заброшена, находилась в пустынном месте пригородных путей. Мы решили накопить здесь постепенно вагоны, потом сразу, когда потребуется, сформировать поезд и выехать без огней, пока не достигнем главных путей. Всю бригаду, начиная с машиниста, исподволь мы подбирали так, что в конце концов мы вполне могли на нее положиться и надеяться».

Бонч-Бруевич распорядился приготовить два экстренных пассажирских поезда на Николаевском вокзале. «В этих поездах я хотел отправить работников комиссариатов, все имущество Управления Делами Совнаркома, всех служащих управления и все то необходимое, что нужно было в первые дни жизни правительства в Москве. Эти поезда я решил грузить открыто… Мне лишь надо было отвлечь внимание от Цветочной площадки… Поздно вечером 9 марта были вручены в запечатанных конвертах всем народным комиссарам и тем товарищам, которые должны были ехать в нашем правительственном поезде, секретные предписания о выезде».

Десятого марта в 21.30 покинули Смольный. «В нашем автомобиле ехали ВИ, Надежда Константиновна, Мария Ильинична, Вера Михайловна Величкина (Бонч-Бруевич) и я…

– Заканчивается петроградский период деятельности нашей центральной власти. Что-то скажет нам московский? – тихо произнес ВИ, когда мы уселись в автомобиль.

Все молчали. Чувствовалось общее понимание важности момента. Столица государства, через двести лет, вновь переносилась в Москву… Мы подкатили к последнему поезду у Цветочной площадки, где нас встретил мой постоянный сотрудник М. Д. Цыганков и другие товарищи, которые, освещая путь маленькими электрическими фонариками, бережно вели ВИ и его спутниц в предназначенный ему салон-вагон. Звякнуло, стукнуло, и мы без свистков, плавно отошли без малейшего освещения.

– Что же, мы так и будем сидеть во тьме? – запротестовал ВИ.

– Нам только бы выйти на главные пути, а у нас везде электричество, – ответил я ВИ и зажег лампочку.