Артур Дойль - Подвиги бригадира Жерара; Приключения бригадира Жерара: Повести; Тень великого человека: Роман; Рассказы

Мы стремились изолировать его прежде, чем он обагрит руки кровью, но это было довольно сложно. Он живет отшельником и не принимает никаких врачей. Кроме того, для нашей цели было необходимо, чтобы врач сам убедился в его сумасшествии — а ведь, за редким исключением, он выглядел вполне здоровым, как вы или я. Но, к счастью, незадолго до приступов у него всегда появляются определенные симптомы — как будто Господь подает знак, чтобы мы были начеку. Главные симптомы — нервные подергивания на лбу — вы, наверное, заметили. Они начинаются за три-четыре дня до приступа безумия. Как только такие признаки появились, его жена немедленно под каким-то предлогом отправилась в Лондон и нашла убежище в моем доме на Брук-стрит.

Оставалось убедить врача в болезни сэра Томаса — без этого было бы невозможно поместить его туда, где он не сможет причинить вреда окружающим.

Но как привести к нему в дом врача — это была главная проблема. Мне пришло в голову использовать его увлечение жуками и симпатию к тем, кто разделяет эту привязанность. Я поместил объявление в газете, и мне посчастливилось встретить именно вас, ибо вы оказались как раз тем человеком, который и был нам так необходим. Ведь нужен был смелый человек, так как я знал, что сумасшествие можно доказать только в случае покушения на жизнь, и у меня были все основания полагать, что теперь он нападет на меня, так как в моменты безумия он всегда испытывал ко мне нежнейшую симпатию. Думаю, остальное вы дополните сами. Я не знал, что приступ произойдет именно ночью, но допускал это вполне возможным, ибо в таких случаях кризис падает на ранние утренние часы. Сам я человек нервный, но я не видел другого способа избавить свою сестру от смертельной опасности. Надеюсь, нет необходимости спрашивать, подпишете ли вы бумагу, подтверждающую болезнь.

— Без сомнения! Но ведь в таком деле нужны подписи двух врачей.

— Вы забыли, что я сам врач и обладаю степенью. Все нужные бумаги здесь, на столе, и если вы соблаговолите подписать, пациента можно отправить в больницу уже утром.

Так я посетил дом сэра Томаса Росситера, знаменитого охотника за жуками. Это была моя первая ступень на лестнице успеха, ибо леди Росситер и лорд Линчмер оказались верными друзьями и никогда не забывали, что я помог им в трудную минуту. Сэр Томас находится в больнице, и, говорят, лечение идет успешно. Но я до сих пор уверен, что останься я еще на одну ночь, я бы непременно запер дверь изнутри.

— Робинзон, хозяин вас требует!

«Какого черта ему нужно!» — подумал я. Мистер Диксон, одесский агент фирмы «Бейлэй и К 0» был довольно крут, в чем я убедился на собственной шкуре.

— В чем же дело? — спросил я своего товарища-конторщика. — Напал он что ли на следы наших дурачеств в Николаеве?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Грегори, — старикашка по-видимому в хорошем настроении; скорей всего что-нибудь деловое. Однако не заставляй его ждать.

Приняв вид оскорбленной невинности, чтобы быть готовым ко всему, я вошел в логовище льва.

Мистер Диксон стоял перед камином в чисто английской освященной временем позе и указал мне на стул перед ним.

— Мистер Робинзон, — сказал он, — я очень доверяю вашей рассудительности и здравому смыслу. Юная дурь прорывается, но я думаю, что под внешним легкомыслием кроется чистый и благородный характер.

Я наклонил голову.

— Вы, кажется, — продолжал он, — очень бегло говорите по-русски?

Я снова наклонил голову.

— В таком случае я хотел бы вам дать поручение, в случае успешного выполнения которого вас ждет повышение. Я не доверил бы его подчиненному, если бы меня не удерживали здесь мои обязанности.

— Сэр, можете быть уверены, что я сделаю все от меня зависящее, — ответил я.

— Так. Именно так. Вот что вам предстоит сделать. Только что открыта для движения железная дорога на Сотлев, верстах в полутораста отсюда. Я желаю раньше других одесских фирм начать скупку продуктов этого района, что, я думаю, можно будет совершить по весьма низким ценам. Вы отправитесь по железной дороге в Сотлев, повидаетесь там с господином Димидовым, самым богатым землевладельцем в уезде. Постарайтесь сойтись с ним на самых выгодных условиях. И я, и Димидов желаем, чтобы все дело было обделано тихо и сокровенно, насколько возможно, — одним словом, чтобы никто ничего не знал до того момента, как зерно появится в Одессе. Я желаю этого в интересах фирмы, Димидов — вследствие нежелания крестьян допускать вывоз зерна. Вас встретят, и вы должны выехать сегодня же вечером Деньги на издержки будут своевременно переданы вам. До свидания, мистер Робинзон. Я надеюсь, что вы оправдаете мое доверие.

— Грегори, — сказал я, вскакивая в контору, — меня посылают с поручением, секретным поручением; дело в несколько десятков тысяч рублей. Дай мне твой чемодан — мой слишком заметен — и скажи Ивану, чтобы он упаковал его. Русский миллионер ждет меня в конце моего пути. Ни слова об этом Симкинсе, иначе все дело пропало. Будь могилой.

Я был так восхищен своей таинственной ролью, что целый день слонялся по конторе с видом бандита с глубокой заботой и чувством ответственности в каждой черте.

И когда вечером я украдкой явился на станцию, случайный наблюдатель заключил бы, конечно, по моему поведению, что я только что ограбил какую-нибудь кассу, содержимое которой упрятано теперь в маленький чемоданчик Грегори. Кстати, с его стороны было ужасно неосторожно, оставить на чемодане английские наклейки, пестревшие по всей его поверхности. Мне оставалось только надеяться, что «Лондоны» и «Бирмингемы» не обратят на себя внимание, или, по крайней мере, никакой торговец хлебом и зерном не в состоянии будет догадаться по ним, кто я и в чем моя миссия.

Заплатив деньги и получив свой билет, я притаился в уголке удобного русского вагона и предался мечтам о неожиданном счастье. Диксон становился стар, и если я сумею ухватиться как следует, меня ждут великие вещи.

В мечтах я добрался уже до компаньонства в фирме. Шумливые колеса, казалось, уже выстукивали: «Бэйлэй, Робинзон и К 0», «Бэйлэй, Робинзон и К 0», выстукивали ровно и однообразно, навевая понемногу дремоту, пока я не погрузился в тихое море глубокого сна.

Если бы я знал, что ждет меня в конце моего пути, едва ли мой сон был бы таким мирным.

Я проснулся с неприятным чувством, что кто-то пристально за мной наблюдает. И я не ошибся. Высокий смуглый человек уселся на противоположной скамейке, и его черные пытливые глаза пронизывали меня, словно пытаясь заглянуть мне в самую душу. Потом я заметил, что он перевел свой взгляд на мой чемодан.

— Господи, — подумал я, — это агент Симкинса. И дернуло же Грегори оставить свои наклейки.