Артур Дойль - Приключения Михея Кларка: Роман; Исторические рассказы; Военные рассказы

— Вот и мой сын так же плакал от бессильного унижения, — продолжал владелец Черного замка. — Надеюсь, вы теперь хорошо понимаете, как ужасно чувствовать себя беспомощным в руках дерзкого и бессовестного врага. Сын мой, наконец, прибыл в Карлсруэ. Лицо его было совершенно изуродовано злым надсмотрщиком. В Карлсруэ в нем принял участие один молодой баварский офицер. Капитан, ваши глаза в крови. Позвольте мне обмыть ваше лицо холодной водой и обвязать его этим шелковым платком?

Граф сделал движение к немцу, но тот отстранил его.

— Я в вашей власти, чудовище! Вы можете надо мною надругаться, но ваше лицемерное участие невыносимо.

— Я не лицемерю, — сказал он, — я только рассказываю события в их последовательном порядке. Я дал себе слово рассказать историю моего сына первому немецкому офицеру, с которым мне придется поговорить t£te-ci-tete. Однако о чем я вам говорил? Да, о баварском офицере из Карлсруэ. Мне очень жаль, капитан, что вы не хотите воспользоваться моими слабыми познаниями в медицине… В Карлсруэ моего сына заперли в старые казармы, и в них он прожил две недели. По вечерам он сидел у окна своего каземата, а грубые гарнизонные крысы издевались над ним; это было самое худшее для сына в Карлсруэ. Кстати, капитан, мне кажется, вы сейчас не на розах покоитесь? Вы вздумали растравить волка, а волк вас самих схватил за горло зубами, не правда ли? Как красиво у вас вышита рубашка, должно быть, ее жена вышила? Жаль мне вашу жену, впрочем, чего ее жалеть? Одной вдовой больше, одной вдовой меньше — не все ли равно! Да, впрочем, она сумеет скоро сыскать себе утешителя… Куда ты лезешь, немецкая собака, сиди смирно! Ну, я продолжаю свою историю. Просидев две недели в казармах, мой сын и его товарищ бежали. Не стану вам рассказывать об опасностях, которым они подвергались, ни о лишениях, которые им приходилось терпеть. Достаточно сказать, что они шли в одежде крестьян, которых им посчастливилось встретить в лесу. Днем они прятались где-нибудь, а по ночам шли. Добрались они таким образом до Ремильи во Франции. Им оставалось пройти милю, одну только милю, капитан, для того чтобы быть в полной безопасности. Но как раз тут их захватил уланский патруль. Ах, как это было тяжело, не правда ли? Ведь это значило потерпеть крушение у самой пристани.

Граф два раза свистнул, и в комнату вошли три дюжих мужика.

— Эти крестьяне будут играть роль моих уланов, — сказал граф. — Продолжаю свою историю: капитан этих уланов сразу же сообразил, что имеет дело с переодетыми в штатское французскими офицерами, и велел их повесить без суда и следствия… Жан, я думаю, что средняя балка будет самая подходящая!

Через одну из дубовых балок в потолке была перекинута веревка с петлей. Несчастного капитана схватили, потащили… Еще момент — и веревка стянула его шею. Мужики схватились за другой конец веревки и остановились, ожидая дальнейших приказаний. Офицер, бледный, но спокойный, скрестил на груди руки и возвышающе взглянул на своего истязателя.

— Вы теперь лицом к лицу со смертью, капитан, — произнес граф, — губы ваши шевелятся, я догадываюсь, что вы молитесь. Мой сын тоже молился, приготовляясь к смерти. Но совершенно случайно на место происшествия прибыл командир полка. Он услышал, как мой мальчик молится за свою мать, и это его тронуло… он был сам отец…

Генерал приказал уланам удалиться и остался с осужденными на смерть один, вместе со своим адъютантом. Узнав от моего мальчика все — и то, что он единственный сын старинной фамилии, и то, что его мать больна, — он снял с его шеи веревку… Я также снимаю веревку с вашей шеи. Затем он поцеловал его в обе щеки… Я также вас целую… А затем генерал отпустил моего сына и его товарища на все четыре стороны… и я вас также отпускаю. Желаю вам также всех тех благ, которых пожелал для моего сына этот благородный генерал… К сожалению, эти пожелания не спасли моего сына от злокачественной лихорадки, которая унесла его в могилу.

Таким-то образом вышел из Черного замка на слякоть и дождь в одно холодное декабрьское утро окровавленный и с обезображенным лицом капитан Баумгартен.

Джек Конолли был одним из самых завзятых революционеров. Будучи членом нескольких тайных обществ, он числился в Ирландской Земельной Лиге, где примыкал к крайней левой. Погиб Джек Конолли в стычке с полицией в одну лунную ночь около Кантука. Джека застрелил полицейский сержант Мордок.

И как раз в это время брат-близнец Джека, Денис, поступил солдатом в британскую армию.

Отечество после смерти брата опостылело Денису. Он собирался уехать навсегда в Америку, но это было невозможно. Проезд стоил семьдесят пять шиллингов, а таких денег у Дениса не было. Что было делать в таких обстоятельствах?

Денис взял да и поступил в армию. Это его избавляло от необходимости жить в Ирландии.

Ее королевское величество королева Виктория приобрела в лице Дениса очень ненадежного солдата. Его кельтская кровь была вся пропитана ненавистью к Англии и всему английскому. Дениса и приняли-то в полк только благодаря его росту и силе. Сержант-вербовщик снисходительно улыбался, глядя на молодого ирландца. Шесть футов роста и сорок четыре дюйма в груди! Ведь это не шутка

Сержант отвел Дениса и дюжину таких же, как он, молодцов в казармы в Фермоэ. Тут они прожили несколько недель, а затем их отправили, согласно военному регламенту, за море. Все они были назначены в первый батальон Красного Королевского полка.

В описываемую мною эпоху Королевский Красный полк представлял собой престранное зрелище. В нем служили и сражались за империю люди, которых ни под каким видом нельзя назвать патриотами. В Ирландии шла борьба не на живот, а на смерть. Аграрные неурядицы достигли своего кульминационного пункта. Одна часть населения, вооружившись ломами и мотыгами, производила днем дозволенную законом работу, другая же «работала» ночью. Это были особого рода работники — в масках и с винтовками в руках.

Людей озлобили, их лишали хижин и огородов. Эти озлобленные и оголодавшие люди проклинали правительство, виновное в их бедах.

Но ненависть ненавистью, а есть надо, и вот для того, чтобы найти себе кусок хлеба, эти люди поступали на службу к тому же правительству.

Но что это были за служаки! Перед самым поступлением на службу они совершали преступления: убийства и грабежи. В так называемых ирландских полках было не редкость встретить рекрутов, которые скрывали свои настоящие фамилии. Скрытность иногда понятна и естественна. Виселица далеко не приятная вещь.

В Королевском Красном полку таких сомнительных субъектов была тьма-тьмущая. Несмотря, однако, на это, полк имел отличную репутацию. Его солдаты славились безумной храбростью.