Артур Дойль - Приключения Михея Кларка: Роман; Исторические рассказы; Военные рассказы

И действительно, драгуны снова садились на лошадей с явным нетерпением атаковать нас. Тридцать всадников отделились от отряда, устремившись в поле, чтобы зайти нам в правый фланг. Саксон, увидя этот маневр, весело выругался.

— Эге! Они все-таки знают немножко военное искусство, — произнес он. Мэстер Иисус, они хотят атаковать нас с фронта и с фланга. Поэтому поставьте направо людей, вооруженных косами, вдоль живой изгороди. Стойте крепко, братцы, и не пятьтесь от лошадей. А вы все, у кого есть серпы, ложитесь в канавы и рубите лошадей по ногам. Люди, которые будут бросать камни, — становитесь позади. На близком расстоянии тяжелый камень действует не хуже любой пули. Так помните же, ребята, если хотите скоро увидеться с вашими женами и детьми — работайте изо всех сил. Не давайте спуску драгунам. Ну, а теперь позаботимся о защите фронта. Все, у кого есть пистолеты, полезайте в телеги. У вас, Кларк, два пистолета, у вас, Локарби, — тоже два, у меня один, итого — пять. Есть еще десяток плохоньких да три мушкета. Итого — двадцать выстрелов. У вас, сэр Гервасий, есть пистолеты?

— Нет, — ответил наш товарищ, — но я могу достать пару.

И, вспыгнув на свою лошадь, он помчался по дороге по направлению к драгунам. Это движение было столь неожиданно и быстро, что несколько секунд царила мертвая тишина. А затем все крестьяне подняли дикий вопль ненависти; посыпались проклятия.

— Стреляйте в него! — кричали они. — Стреляйте в этого лживого амалекитянина. Он пошел к своим, он продал вас в руки врагов! Иуда! Иуда!

Драгуны, которые продолжали строиться, ожидая, когда прибудет к назначенному месту отряд, посланный атаковать нас справа, стояли молча и ждали. Вид одетого по-придворному кавалера, направлявшегося к ним, привел их, очевидно, в недоумение.

Но мы недолго пребывали в сомнении. Сэр Гервасий, доехав до того места, где лежал убитый корнет, соскочил с лошади и взял у мертвеца пистолеты и мешок, в котором хранились порох и пули. А затем он не спеша, под дождем пуль, взрывавших вокруг него белую пыль, сел на лошадь и, сделав несколько шагов по направлению к драгунам, выстрелил в них. Не обращая внимания на ответные пули, которыми его осыпали неприятели, он снял шляпу, вежливо раскланялся с ними и помчался обратно к нам. Вернулся он живой и здоровый, хотя одна из вражеских пуль оцарапала ногу его лошади, а другая пробила дыру в поле камзола. Крестьяне восторженно приветствовали его возвращение. С этого дня сэру Гервасию было дозволено носить легкомысленные костюмы и вести себя как угодно. Никто уже не осмеливался говорить, что он носит ливрею сатаны или что у него нет настоящего усердия к святому делу.

— Драгуны тронулись! — крикнул Саксон. — Пока я не выстрелю, никто не смей стрелять! Если кто нарушит мое приказание — убью как собаку, так и знайте!

Наш начальник, произнеся эту угрозу, мрачно поглядел кругом. Было совершенно очевидно, что он приведет эту угрозу в исполнение.

В отряде, который стоял против нас, раздался резкий звук рожка. Рожок завизжал и на нашем правом фланге. При первом сигнале оба отряда дали шпоры коням и пустились на нас во весь карьер. Солдаты, мчавшиеся по полю, шли медленнее и расстроили ряд. Произошло это потому, что им пришлось скакать по мягкому, болотистому грунту. Но, пройдя это трудное место, они перестроились и опять помчались, направляясь на живую изгородь. Главный отряд, шедший по дороге, мчался безо всяких промедлений. Драгуны летели, звеня оружием и латами, изрыгая ругательства, прямо на нашу жалкую баррикаду.

Ах, дети мои! Я теперь старик; я вам рассказываю разные события и стараюсь описать их вам так, как они представлялись мне самому. Но чувствую, что это нелегко. Нет на человеческом языке таких слов, которыми можно бы было описать те моменты, которые мне пришлось тогда пережить!

Как сейчас, я вижу перед собою белую Сомерсетскую дорогу, а по ней, как ураган, несутся ряды драгунов. Я вижу красные, злые лица, раздувающиеся ноздри вспененных лошадей, вокруг лошадей облака пыли. Как мне описать вам эту сцену! Вы никогда ничего подобного не видали, да дай Бог, чтобы вам и не привелось видеть ничего такого. А шум! Сперва мы слышали только звяканье и топот; по мере приближения драгун этот топот увеличивался, превращался в сплошной рев, в нечто похожее на гром. Чувствовалось, что приближается какая-то несокрушимая сила. Ах, я, право, не могу даже этого описать.

Нам с Рувимом, неопытным солдатам, казалось совершенно невозможным, чтобы наши слабые преграды и наше плохое оружие могло бы хоть на минуту задержать натиск драгунов. Повсюду я видел бледные, сосредоточенные лица, широко открытые, неподвижные, суровые глаза; в лицах крестьян было видно упорство, но упорство это порождаемо было не столько надеждой, сколько отчаянием. Раздавались восклицания, слышались молитвы.

— Боже, спаси твой народ!

— Боже, буди милостив к нам, грешным!

— Пребудь с нами в сей день!

— Прими души наши, милосердный Отец! Саксон лежал в телеге. Глаза его блистали, как бриллианты. В неподвижно вытянутой руке он держал пистолет. Следуя его примеру, и мы целились в первый ряд неприятеля. Вся наша надежда была в этом приготовляемом нами залпе. Удастся нам расстроить неприятеля, нанести ему потери — и мы спасены.

Но когда же это Саксон выстрелит? Враги уже совсем близко, не более десяти шагов. Я вижу бляхи на панцирях драгун, я вижу их пороховые сумки, болтающиеся на перевязях; еще один шаг — и вот наконец Саксон стреляет! Мы даем дружный залп. Стоящие сзади нас коренастые мужики осыпают неприятеля градом тяжелых камней. Я помню шум, который производили эти камни, ударяя о каски и латы. Точно град стучал по железной крыше. На минуту скачущие кони и их красивые всадники окутались дымом, а затем дым рассеялся и нам предстала совершенно другая сцена. Дюжина людей и лошадей валялись на земле в какой-то страшной, кровавой куче. Скачущие сзади всадники налетали на сраженный нашими пулями и камнями первый ряд и падали также. Я видел храпящих, вздымающихся на дыбы лошадей; слышался стук кованных копыт, виднелись шатающиеся люди. Одни подымались, другие падали. Люди были без шляп, растерянные, обезумевшие, оглушенные падением и не знающие, куда девать себя. Это был, так сказать, передний план картины, представившейся нам. А на заднем плане происходило бегство. Остаток отряда, раненые и здоровые, бешено мчались назад, торопясь добраться до безопасного места и перестроиться. Радостный крик подняли наши крестьяне. Послышались хвала и благодарение Богу. Большинство бросились вперед, и несколько оставшихся еще здоровых солдат были перебиты или взяты в плен нашими. Победители жадно схватывали карабины, сабли и перевязи. Некоторые из них служили в милиции и знали, как обращаться с этим оружием.