Антал Серб - Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы

На середине озера в странной корытообразной лодке сидел скрестив руки старый Пирс Гвин Мор. Большая белая борода покоилась у него на груди, глаза были закрыты. Похоже, что он спал.

— Что тут делает этот старый джентльмен? — обеспокоенно спросил Мэлони.

— Не знаю, — отозвался Осборн. — Вероятно, ждет фею Тильвид Тег, которая живет в озере. Давайте подождем и мы.

Ждать пришлось довольно долго. Мэлони нервничал, все время порывался бросить что-нибудь в воду, чтобы разбудить старика, и уговаривал нас поскорее уйти отсюда. Этот диковинный пейзаж, в котором чувствовалось что-то потустороннее, действовал на его импульсивную натуру, как привидение на собаку.

Внезапно пророк поднял руки и запел. Его тонкий старческий голос не связывал отдельные звуки в мелодию, они возникали совершенно независимо друг от друга и так же произвольно обрывались. Слов этой несуразной песни я не понимал: он пел по-валлийски.

И вдруг на противоположном берегу густые заросли пришли в движение, и кто-то вышел на берег озера. Старик прекратил петь, повернулся в ту сторону и, не вставая с места, низко поклонился.

Пришелец стоял на небольшом береговом уступе, и в лунном свете мы могли разглядеть его во всех подробностях.

Это был старец огромного роста, настоящий великан, в старинном костюме испанского гранда — таком же, как у ночных стражей Ллэнвигана. А лицо… это было лицо мраморной статуи, древнее, вековечное, прекрасное в своем горделивом достоинстве, но каким-то непостижимым образом лишенное всего человеческого. Суровое бесстрастное лицо нордического божества.

Незнакомец заговорил тихим и проникновенным голосом на валлийском языке. Пирс Гвин Мор взялся за весла и начал быстро грести к берегу. Выбравшись из лодки, привязал ее к ближайшему дереву, потом подошел к старцу, поцеловал ему руку и скрылся в зарослях.

Таинственный старец некоторое время стоял без движения, затем медленно поднял голову и устремил в нашу сторону угрюмый взгляд. Мы лежали прижавшись к земле, и он не мог нас заметить, но от этого взгляда мне стало не по себе. Казалось, будто какая-то неведомая сила выталкивает меня из укрытия. Мэлони издал горлом странный булькающий звук.

Незнакомец повернулся и исчез под сенью высоких деревьев.

— Пошли, — сказал Осборн.

Он торопливо спустился с утеса, мы — за ним. Пролезли через дыру в стене, продрались сквозь кустарники и, выбравшись на шоссе, бегом припустили к машине. Взревел мотор — и от сказочного озера, древней крепостной стены и зловещих стариков мы вновь вернулись в наш добрый привычный двадцатый век.

Мы мчались на огромной скорости, оставляя позади милю за милей. Внезапно Осборн остановил машину и повернулся к нам.

— Смотрите, — сказал он, показывая на Пендрагон, который отсюда был довольно хорошо виден.

Я поглядел — и не поверил своим глазам. Однако ни о каком оптическом обмане не могло быть и речи. В башне старинной крепости вне всякого сомнения горел свет.

— Кто там живет? — спросил я.

— Насколько мне известно, там уже двести лет никто не живет, — отозвался Осборн и резко рванул с места. Видно было, что он сильно встревожен и не хочет разговаривать, чтобы не выдать своего волнения. До ллэнвиганского замка мы доехали в полном молчании.

— Пойдемте ко мне, пропустим по стаканчику, — предложил Осборн.

Только после того, как мы хватили по тройной порции виски, которое вполне заслужили, Осборн наконец немного успокоился.

— Присаживайтесь. Ну, что вы обо всем этом думаете?

— Этот вопрос надо было бы задать вам, — сказал Мэлони. — Вы же наверняка знакомы с тем старым джентльменом. Кстати, они с пророком чем-то похожи друг на друга. Может, это его дедушка или дух его покойного дедушки?

— Чтоб мне провалиться сквозь землю, если я когда-нибудь его видел! — ответил Осборн.

— А ведь старик каким-то образом понял, что за ним наблюдают. Он так смотрел в нашу сторону, как будто видел нас. Мне даже не по себе стало.

— Интересно, куда они пошли? — вслух размышлял Осборн. — Сразу за озером находится гора, на вершине которой стоит Пендрагон. Больше там ничего нет. Остается предположить, что существует какой-то потайной ход, ведущий в крепость. Через несколько минут после того, как мы отъехали, они уже забрались наверх и зажгли свет в башне.

— Вполне возможно, — сказал я. — Мне не раз приходилось читать о старых замках, в которых имеются потайные ходы. Это один из тех редких случаев, когда литература отображает истинное положение вещей.

— Так чего зря ломать голову? — пробурчал Мэлони. — Поедем туда завтра, когда будет светло, и прочешем весь берег. Ставлю десять против одного, что я найду потайной ход. Для настоящего коннемарца это плевое дело.

— Надо бы на всякий случай подняться и в крепость, — заметил я, — посмотреть, кто там обитает.

— Об этом стоит подумать, — кивнул Осборн, — но, честно говоря, ваш план вызывает у меня некоторые сомнения. Допустим, что там живет тот, кого мы видели сегодня у озера. Уж не знаю, призрак он или человек, но это, несомненно, джентльмен. Есть ли у нас право вторгаться к нему без приглашения?

— Ваша щепетильность в этом вопросе вполне понятна, — сказал я. — Мне известно, как англичане чтут принцип «Мой дом — моя крепость», особенно в тех случаях, когда крепость действительно является чьим-то домом. Но вы упустили из виду, что Пендрагон в некоторой степени принадлежит вам, поскольку вы — наследник графа Гвинеда. И у вас больше прав жить там, чем у кого бы то ни было, если не считать самого графа.

— В ваших словах есть доля истины, — сказал Осборн. — Ну, посмотрим. Утро вечера мудреней.

— И еще один вопрос не дает мне покоя, — продолжал я. — Как вам вчера взбрело в голову наведаться на это озеро? Вы ни разу не упоминали, что любите ночные прогулки.

— Я не люблю и никогда не любил ночных прогулок. Как это ни банально звучит, но по ночам я предпочитаю спать. Однако вчера у меня была веская причина отправиться на озеро Ллин-и-Кастель. Вот смотрите! — Он открыл ящик письменного стола и вынул оттуда клочок бумаги. — Эту записку я обнаружил вчера утром на радиаторе моего спортивного «ровера».

Он передал мне бумажку, испещренную странными древними письменами, какие можно увидеть только в манускриптах семнадцатого века, хранящихся в Британском музее. Сегодня уже никто не пишет таким каллиграфическим почерком. Наши руки устроены иначе.

Записка содержала следующий текст: «Pendragon, forte si vellis videre Petrum senem vade ad eacum castelli media nocte ubi et alium rerum mirabilium testis eris».

— Это написано по-испански, — сказал Мэлони, — а я, к сожалению, так и не смог выучить этот язык.

— Да нет, это латынь, — ответил Осборн и перевел текст: