Ронен Бергман - Восстань и убей первым. Тайная история израильских точечных ликвидаций

Израильская разведка организовывала свое постоянное присутствие в Ливане как для сбора информации об Арафате, так и для дестабилизации ООП [614]. При решительной поддержке Бегина израильские спецслужбы образовали тайный союз с «Фалангой» – военизированным формированием ливанских христиан-маронитов, которые являлись заклятыми врагами палестинцев. У маронитской милиции были свои источники, и она делилась собранной информацией с израильтянами. Под защитой «Фаланги» «Моссад» смог организовать собственную базу неподалеку от Бейрута, а офицеры АОИ могли устраивать рекогносцировочные рейды по Ливану, получая важные разведданные об ООП и сирийских войсках.

Однако это сотрудничество дорого стоило израильтянам в моральном отношении. Фалангисты были чрезвычайно жестоки, «они представляли собой банду разложившихся изуверов, напоминавшую мне стаю диких собак», говорил Узи Даян, племянник Моше Даяна, командовавший в то время «Сайерет Маткаль» [615].

Они украшали свои пояса ушами, отрезанными у убитых ими людей, – этими ужасными трофеями войны. Хвастались массовой бойней, которую устроили в лагере палестинских беженцев Тель аль-Заатар – на Тимьяновом холме – в августе 1976 года. Один из фалангистов тогда провозгласил нечто похожее на их слоган: «Одна тысяча палестинцев, брошенная в океан, – это загрязнение окружающей среды; а пять миллионов палестинцев, сброшенных в океан, – это решение проблемы».

Фалангисты проявляли жестокость не только по отношению к палестинцам. Их главный палач, боевик по имени Роберт Хатем, получивший подготовку в Израиле, хвастался тем, что лично участвовал в убийстве 3000 человек [616]. Фалангисты приспособили для своих преступлений старую скотобойню в районе Карантина в Бейруте, куда привозили пленников. «Почти никто из тех, кого доставляли туда на допросы, не выжил, – говорил Хатем. – Мы стреляли им в голову и сбрасывали в ямы с известкой – этих сирийцев, шиитов, палестинцев и сукиных детей – офицеров ливанской армии. Всех тех, кто хотел убить нас, мы убивали первыми».

Хатем рассказывал, что офицеры «Моссада» утвердили убийство всего нескольких пленников, включая четырех иранских дипломатов, которых фалангисты пытали, прежде чем расстрелять и сбросить в яму. Однако широкая кампания убийств, осуществлявшаяся «Фалангой», имела явную и сильную поддержку со стороны израильтян.

«Перед установлением наших взаимоотношений с “Фалангой” я принял таблетку от тошноты и пошел исполнять приказ, – говорил Рувен Мерхав, который возглавлял подразделение по связи с фалангистами. – Враг моего врага – это мой друг, а они серьезно помогали нам в борьбе с ООП. Но чем больше проходило дней, тем больше я убеждался в том, что связь с такими людьми до добра не доведет» [617]. Мерхав покинул «Моссад» в знак протеста против сотрудничества с фалангистами, но стратегический альянс разведки с маронитами только углублялся.

Лидеры «Фаланги» точно распознали сентиментальную натуру Бегина и знали, как добиться его поддержки. «Бегин позиционировал себя как спаситель угнетенных, как помощник людям в беде, – говорил Мордехай Цип-пори, который служил под командованием Бегина еще в «Иргуне» и с тех пор оставался его близким другом, став высокопоставленным военным и заместителем министра обороны в кабинете Бегина. – Он не очень хорошо разбирался в истории и в том, как вести дела на Ближнем Востоке. Он был убежден, что фалангисты являлись прозападным христианским меньшинством, которое ООП хотело уничтожить. Примерно так же, как евреев в Израиле» [618].

Циппори оказался единственным политиком в администрации, который пошел против «Моссада» и АОИ, пытаясь убедить их и Бегина, что «мы не должны быть патронами фалангистов и давать вмешивать себя в их конфликты» [619]. Но усилия Циппори были напрасными. «Роскошь банкетов в Джуньехе (где была расположена штаб-квартира “Фаланги”) затмевала справедливость суждений у многочисленных военных начальников Израиля».

И все же, несмотря на то что в известковых ямах Хатема без следа исчезло множество убитых фалангистами, различные военизированные подразделения ООП смогли отвоевать свои позиции в Южном Ливане. С них они обстреливали ракетами и снарядами израильские поселения, расположенные вдоль границы, а Армия обороны Израиля отвечала ударами по палестинским опорным пунктам с помощью артиллерии и бомбардировочной авиации. В течение всего 1979 года обе стороны применяли рутинную и казавшуюся бесконечной практику обмена ударом за удар.

22 апреля 1979 года около полуночи террористическая группа одной из связанных с ООП организаций, которую возглавлял Абу Аббас, высадилась с резиновых лодок на песчаное побережье возле Нахарии, израильского городка в 12 километрах к югу от границы с Ливаном. Одним из четырех членов группы был Замир Кунтар, которому в ту пору было 16 с половиной лет. Они порывались вломиться в один из домов, но были отогнаны оружейным огнем. Тогда палестинцы убили полицейского, который пытался арестовать их, проникли в квартиру семьи Харан и взяли отца семейства, Данни, и его дочь Эйнат, четырех лет, в заложники. Вытащили их на пляж, где уже расположились израильские солдаты и полицейские. Последовала перестрелка. Кунтар застрелил Данни, а затем схватил Эйнат за волосы и стал колотить ее головой о прибрежный камень, пока она не умерла.

Жена Данни, Смадар, сумела спрятаться в чулане с младшей двухлетней дочерью Яэль. Смадар закрыла ладонью рот Яэль, не давая ей плакать, чтобы преступники не нашли их [620]. «Я знала, что если Яэль заплачет или закричит, террористы бросят в чулан гранату и убьют нас, – написала Смадар в статье в газете The Washington Post, которая должна была пробудить мировую озабоченность ужасами терроризма. – Я зажимала ей рот рукой, надеясь, что она сможет дышать. Лежа в чулане, я вспоминала, как мать рассказывала мне, как во времена холокоста ей приходилось прятаться от нацистов. И подумала: “Со мной происходит то же самое, что происходило и с моей матерью”».

В панике и из страха Смадар зажала девочке рот слишком сильно. Она задушила свою маленькую дочь.

Командующий Северным военным округом АОИ генерал-майор Авигдор «Янош» Бен-Гал прибыл на место трагедии вскоре после случившегося. Он увидел разбитую голову Эйнат, безжизненное тело Яэль и рыдающую от горя Смадар, которая поняла, что потеряла все, что у нее было. «Вы не можете себе представить всего ужаса этого убийства», – сказал Бен-Гал. На похоронах Данни и двух его дочерей премьер-министр Бегин произнес строчку из поэмы великого еврейского поэта Хаима Нахмана Бялика: «Сатана не придумал еще отмщения за кровь невинного младенца».