Борис Сопельняк - Три покушения на Ленина [litres]

Я уже говорил о том, как по воле властей, откуда-то из-под асфальта, пробивается на свет нелюдь, которой все равно, в кого стрелять, – лишь бы текли реки крови. А чья она, эта кровь – друзей или врагов – им безразлично. И вот что странно: летят годы, проходят десятилетия, а мерзкая грибница, плодящая убийц с мандатами ВЧК, ОГПУ, НКВД или других силовых структур, жива-здорова и всегда готова выдать на-гора необходимое количество палачей, или, как их еще называют в народе, извергов, аспидов, иродов и живорезов.

Пройдет всего двадцать лет, Юровский будет умирать на больничной койке, а его последышам придется трудиться, без всякого преувеличения, в поте лица.

Передо мной несколько послужных списков (теперь их называют личными делами) сотрудников комендатуры НКВД, которые наиболее часто встречаются во всякого рода расстрельных документах. Вот, скажем, акт, составленный 4 июля 1938 года.

«Мы, нижеподписавшиеся, старший лейтенант государственной безопасности Овчинников, лейтенант Шигалев и майор Ильин, составили настоящий акт о том, что сего числа привели в исполнение решение тройки УНКВД МО от 15 июня. На основании настоящего предписания расстреляли нижеследующих осужденных…» Далее следует список из двадцати двух человек.

На этом трудовой день Овчинникова, Ильина и Шигалева не закончился – пришлось расстрелять еще семерых. Самое поразительное, этот акт написан от руки, крупным, четким почерком – следовательно, руки у палачей после столь тяжелой работы не дрожали, и подписи они ставили размашистые и уверенные.

Братья Шигалевы – одни из самых известных палачей сталинской эпохи. Старший, Василий, получил в родном Киржаче четырехклассное образование, учился на сапожника, вступил в Красную гвардию, был пулеметчиком, а потом вдруг стал надзирателем печально известной Внутренней тюрьмы. В 1937-м он получает должность сотрудника для особых поручений – это был еще один способ зашифровывать палачей.

Со временем он стал почетным чекистом, кавалером нескольких орденов и, само собой, членом ВКП(б).

Его брат Иван, поработав некоторое время продавцом и отслужив в армии, пошел по стопам старшего брата: надзиратель, вахтер и, наконец, сотрудник для особых поручений. Он быстро догоняет старшего брата по количеству расстрелов, а по количеству наград даже обгоняет: став подполковником, он удостаивается ордена Ленина.

Старался Иван, надрывался Василий – и вскоре Шигалевы стали известны, в определенных кругах их побаивались и даже уважали. Но не знали братья-палачи, что их фамилия уже увековечена, и не кем-нибудь, а самим Достоевским. Это он придумал Шигалева и «шигалевщину», как уродливое порождение социалистической идеи, и описал это явление в «Бесах».

И все же, как ни известны и авторитетны были братья Шигалевы, им далеко до самой кровожадной и самой знаменитой среди палачей фигуры. Имя этого человека произносили восторженным шепотом, ведь на его личном счету было около 10 тысяч расстрелянных. Звали этого палача – Петр Маго. Латыш по национальности, он окончил всего два класса сельской школы, батрачил у помещика, участвовал в Первой мировой, в 1917-м вступил в партию и почти сразу стал членом карательного отряда, входившего в состав ВЧК. Судя по всему, Маго проявил себя достаточно ярко, так как буквально через год его назначают надзирателем, а затем и сотрудником для особых поручений или, проще говоря, палачом. Десять лет Маго не выпускал из рук револьвера, за что получил золотые часы, несколько орденов и знак почетного чекиста.

Что бы там ни говорили о том, что кто-то эту грязную, но необходимую работу выполнять должен, что без палача, мол, не обойтись, изучая личные дела десяти расстрельщиков, я пришел к выводу, что без внутренней предрасположенности, без склонности к хладнокровному убийству, причем из месяца в месяц, из года в год, заниматься этим делом невозможно. Был у всех этих людей какой-то комплекс: я бы назвал его комплексом вурдалака.

Ведь у некоторых из этих сотрудников для особых поручений (иногда их называли исполнителями) были вполне приличные профессии, а они рвались к нагану и затылку невинного человека. Вот, скажем, Петр Яковлев. В его личном деле есть скромная, но очень интересная приписка: «С 1922 по 1924 год был прикомандирован в Кремль к личному гаражу В. И. Ленина и тов. Сталина. Был начальником гаража и обслуживал их лично».

Ну что, казалось бы, еще нужно малограмотному сормовскому рабочему: вожди – рядом, оклад – полковничий, орденов – некуда вешать, а он пишет рапорт с просьбой перевести его в комендантский отдел на должность рядового исполнителя. Перевели – и он исправно стрелял до самой пенсии, причем по инвалидности: Бог его наказал целым букетом заболеваний. И таких примеров – множество.

Значит, та сама грибница существует, и где-то под землей до поры до времени хранит свои споры. И как только кликнут власть предержащие, тут же, как черт из табакерки, выскочат Юровские, Шигалевы, Маго и иже с ними. Как писал Достоевский: «Тут каждая шелудивая кучка пригодится. Я вам в этих кучках таких охотников отыщу, что на всякий выстрел войдут, да еще за честь благодарны останутся».

Как я уже говорил, в самый разгар следствия по делу о покушении на Ленина оно вдруг было прервано. Почему? Кем? Попробуем в этом разобраться.

Все началось с того, что 31 августа, как бы между делом, к Петерсу заскочил Свердлов и поинтересовался, как идет следствие.

– Ни шатко ни валко, – вздохнул Петерс. – Уж очень странная у меня подследственная.

– Странная-то странная, а стрелять научилась без промаха. Где? И кто ее учил? Узнав это, узнаем истинных организаторов покушения. А пока что надо дать официальное сообщение в «Известиях» – народ в неведении держать нельзя. Напиши коротко. Стрелявшая, мол, правая эсерка черновской группы, установлена ее связь с самарской организацией, готовившей покушение, активный член группы заговорщиков и все такое прочее.

– Никакими фактами, подтверждающими эту версию, я, к сожалению, не располагаю. Связями с какой-либо организацией от этой дамы пока что не пахнет. А то, что она правая эсерка, не более чем предположение. Так что всех задержанных «заговорщиков» придется выпустить. И вообще, таких дилетантов, как мы, самих сажать надо, – досадливо закончил он, но, заметив в глазах Свердлова откровенное недоумение, привычно бодро закончил: – А за совет искать инструкторов снайперской стрельбы спасибо. Мы с этой подслеповатой дамой еще поработаем.

Знал бы Петерс, какую оценку выставит Свердлов его работе, наверняка держал бы язык за зубами. Впрочем, глаза и уши ВЧК были везде, поэтому о ядовитой реплике главы государства Петерс знал уже через несколько минут.