Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Когда Аркадий Габрилянов уселся на стул напротив генсека, тот положил перед собой его докладную, которую уже успел до этого прочитать и спросил:

— Аркадий Вазгенович, из вашей записки неясно, почему ряд фигурантов нашей разработки до сих пор молчат и не хотят давать чистосердечные показания?

— Ситуация сложная, Юрий Владимирович, и не все зависит только от нас, — глядя в глаза собеседнику, ответил Габрилянов. — Арестованные поначалу были сломлены арестом и некоторые из них начали давать показания. Однако потом сняли Грекова, и эти же люди стали отказываться от своих первоначальных слов. А другие, те, кто с самого начала отказались сотрудничать со следствием, и вовсе обрадовались такому повороту событий, поскольку у них появился веский повод для оправдания своего молчания.

— А откуда они могли узнать про ситуацию с Грековым — у них что, в камерах стоят радиоприемники или телевизоры? — искренне удивился Андропов. — Или, может быть, они выписывают газеты?

— Вы забываете, что дело происходит на Востоке, где очень сильна круговая порука. Поэтому свежие новости доходят до арестованных практически мгновенно.

— От кого? — продолжал удивляться Андропов.

— От сотрудников узбекистанского КГБ, некоторые из которых тайно сочувствуют арестованным.

— Неужели нельзя подобрать преданных нам людей?

— В том-то и дело, что мы таких и подбирали, но потом выяснилось, что кто-то из них играет на противную сторону.

— Вы их вычислили?

— Вычисляем, Юрий Владимирович, поскольку это не так легко. Ведь за руку их не поймаешь — они только информируют арестованных о ситуации вне стен изолятора.

«И в самом деле, Восток — дело тонкое», — подумал Андропов, но вслух произнес иное:

— В своей записке вы пишите, что Рашидов собрал секретарей обкомов и призвал их к сплоченности. Как вам видится там, на месте, он достиг нужного ему результата?

— Судя по тому, как туго идет наше следствие — достиг, — ответил Габрилянов. — Ведь не стоит забывать, что сила Рашидова в том, что он умеет объединять людей общими интересами. Вот почему он до сих пор у власти — почти четверть века. Причем его авторитет очень высок, как среди номенклатуры, так и среди простых граждан.

— А вы читали перспективную записку наших коллег из отдела «А», где речь идет об операции «ХлоК пок»? — поинтересовался генсек.

— Да, еще вчера, как только приехал в Москву, — кивнул головой Габрилянов. — И скажу, что это толковые предложения, но они имеют одну слабость — это долгоиграющая операция. Чтобы дискредитировать Рашидова в глазах узбеков, понадобятся не те три месяца, которые мы находимся в Узбекистане, а гораздо больший срок.

— Но наша задача дискредитировать его не только в глазах его соплеменников.

— Если брать людей за пределами Узбекистана, то это сделать гораздо легче, — согласился Габрилянов. — Но для этого надо сначала отправить Рашидова в отставку.

— Опять бросаете камень в мой огород, — усмехнулся Андропов. — Но я не всесилен — здесь, в Москве, пока еще очень сильны те, кто в штыки воспринимает задуманные нами реформы. Именно они помогают Рашидову. Но мы над этим работаем и, уверяю вас, результаты этой работы вы увидите уже очень скоро. От вас же требуется изыскать возможности для того, чтобы раздобыть как можно больше компрометирующего материала, как на самого Рашидова, так и на его окружение. Особенный упор делайте на представителей самаркандско-бухарского клана, которые отвечают за органы МВД и сельское хозяйство.

— Мы стараемся, Юрий Владимирович, однако Мелкумов вынужден отвлекаться и на другие дела, — сообщил генсеку Габрилянов.

— Вы имеете в виду действия Рашидова, направленные против людей из окружения супруги Левона Николаевича? — сразу догадался о сути, произнесенных его собеседником слов, Андропов.

— Совершенно верно, — подтвердил догадку генсека Габрилянов. — Люди Рашидова копают слишком глубоко, поскольку знают, кого именно брать. И некоторые из этих людей, отталкиваясь от той ситуации, о которой я говорил вначале, уже дают признательные показания. В своей записке я перечислил этих людей, а также тех, кто попал под «каток» их показаний: Саркис Мурадян, Вахтанг Георгадзе и ряд других деятелей, связи и интересы которых простираются далеко за пределы Узбекистана. Это целенаправленная кампания, которая сильно затрудняет наши действия. А тут еще после приезда Виталия Федорчука в Ташкент эта кампания только усилилась.

— Я же говорю, что мы над этим работаем, — четко выговаривая каждое слово, вновь напомнил о своем прежнем заявлении Андропов. — Уже в ближайшее время нами запланированы контрмеры, которые должны ослабить давление Рашидова, а то и вовсе свести их на нет.

Андропов имел в виду операцию «Трест-2» и предстоящий в Ташкенте футбольный матч между «Пахтакором» и «Днепром». Однако раскрывать перед собеседником подробности этих акций не стал, предпочтя лишь вскользь уведомить его о них.

— И вообще, Аркадий Вазгенович, я не вижу блеска в ваших глазах, — после небольшой паузы, спросил у собеседника генсек. — Когда три месяца назад мы беседовали с вами в этом же самом кабинете, вы были куда более заряженным на успех. Вы что, уже устали?

Габрилянов ответил не сразу. Какое-то время он сидел, опустив глаза в стол, после чего вновь устремил свой взор на генсека и ответил:

— Три месяца назад я еще не знал, с чем нам предстоит там столкнуться.

— И с чем же вы там столкнулись? — поинтересовался Андропов.

— Узбекистан — это многонациональная республика, Юрий Владимирович. В ней проживают люди разных национальностей, большинство из которых с недоверием смотрят на наши действия.

— Почему, ведь вы арестовываете взяточников?

— Но это исключительно узбеки.

— Правильно, поскольку перед нами стоит конкретная цель — дискредитировать Рашидова и его окружение в первую очередь должны его же соплеменники. В таком случае, у людей будет больше доверия к таким показаниям.

— Но простые граждане Узбекистана весьма неодобрительно смотрят на подобную избирательность.

— У вас что, Аркадий Вазгенович, были личные встречи с такими гражданами? — догадался генсек.

— Были, Юрий Владимирович, причем неоднократные.

— И к каким выводам вы пришли после этих встреч?

— Что мы подспудно закладываем бомбу замедленного действия под такое понятие, как интернациональная дружба. Когда мы разрабатывали нашу операцию, мы, конечно, предполагали такой побочный эффект, но сейчас я понимаю, что мы его недооценили. Все гораздо серьезнее, чем мы думали в начале операции.