Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

— Значит, теперь этот цемент не нужен. Кто-то очень хочет поднять «ветер с Востока», который долго дремал. Помнишь, у Лермонтова в споре Казбека с Эльбрусом:

— Как там дальше, помнишь? — обратился Ервандов к другу. И Бородин тут же продолжил:

— Вот видишь, Саша, как в воду глядел Михаил Юрьевич почти сто пятьдесят лет назад. Поднялся-таки «ветер с Востока» и грянула четыре года назад исламская революция в Иране.

— Вообще-то, Амаяк, это началось чуть раньше — с конца пятидесятых. Вспомни, сначала была национализация Суэцкого канала — это кульминация заката классического колониализма. А потом уже случилась революция в Иране — начало заката неоколониализма.

— Однако нам все-таки ближе тот ветер, который был поднят в Афганистане, без которого не было бы того, что сейчас происходит в Узбекистане, — произнес Ервандов, успевая по ходу разговора ловко орудовать ложкой.

— Что ты под этим подразумеваешь? — спросил Бородин, хотя сам давно имел ответ на этот вопрос. Но он хотел услышать его из уст своего друга, чтобы удостовериться, что они думают в одном направлении.

— Я имею в виду то, что наше руководство видя, куда дует ветер, решило его оседлать — сделать ставку на исламистов и именно поэтому рубит сук под кланом Рашидова — под самаркандцами. Фергана и ее окрестности — вот будущий центр событий.

— Но ведь твоих земляков в тех краях живет меньше всего в Узбекистане. Память о событиях Гражданской войны, когда в Фергане басмачи бились одновременно с Красной Армией и «Дашнакцутюном», до сих пор там сильна. А это значит, что приход ферганцев к руководству республикой твоими земляками должен восприниматься в штыки.

— И это одна из причин того, что многие армяне поддерживают Рашидова, — согласился с этим выводом Ервандов. — Но другая часть уповает на то, что договорится с ферганцами и их союзниками. Ты ведь знаешь, как мы, армяне, умеем договариваться — никто так не умеет. К тому же не забывай, что на Востоке всегда уважали сильных. А у нас мощные диаспоры, как в ведущих странах мира, так и на периферии — в той же Южной Африке, например. Ведь времена впереди маячат коммерческие — торгаши у нас выйдут на авансцену истории, а идеологи уйдут в небытие.

— Кстати, Мелкумов — сын торгового работника, а его жена заведует торговыми сетями в Ташкенте, — напомнил другу еще один факт Бородин.

— Вот и пусть торгуют на старости лет — в большую политику их больше не пустят. Вместо них должны прийти другие торгаши — молодые и голодные. Вот они и будут определять наше ближайшее и, судя по всему, и далекое будущее.

— Под знаменами «Спюрка»?

Услышав этот вопрос, Ервандов заметно напрягся и как-то недобро посмотрел на своего приятеля. После чего произнес:

— Ты, Сашка, никому, кроме меня, это слово не произноси — не надо.

— Почему, если оно многим в нашей среде известно? — удивился Бородин.

— Что именно известно?

— Например, то, что Анастас Микоян еще в конце тридцатых годов начал создавать свою собственную внутреннюю разведку, состоящую преимущественно из его земляков — из армян. Делалось это с одобрения Сталина, который таким образом уравновешивал клановое противостояние среди кавказцев, где второй стороной были грузины во главе с Берией. Но тот в итоге плохо кончил, а Микоян наоборот — продолжил свое восхождение. В итоге на сегодняшний день «Спюрк» имеет широко разветвленную структуру, в которую входят многие влиятельные армяне. Например, Степан Ситарян, который сейчас, по заданию Андропова, перешел из Минфина в Госплан и верстает планы по капитализации нашей системы. Кстати, это правда, что он является земляком Микояна?

— Правда — они оба из Лорийской области, — подтвердил эту информацию Ервандов.

— Значит, именно Микоян его и продвигал наверх? А Мелкумова?

— Он же, — кивнул головой Ервандов. — Но если ты хочешь разобраться в структуре «Спюрка», то это зряшное дело — даже я сломал на этом голову. И вообще, зачем тебе это надо?

— Ты забываешь, Амаяк, на каком направлении я работаю — на среднеазиатском. И если раньше этот «Спюрк» меня волновал мало, то теперь, в связи с событиями в Узбекистане, ситуация изменилась. Ведь я должен, составляя аналитику для своего начальства, учитывать расстановку всех сил, которые вовлечены в этот процесс. Поэтому я с тобой и советуюсь — ведь кто лучше тебя знает армянскую проблематику.

— А я тебе, как друг говорю: глубоко туда не погружайся. Там все переплетено — и внутренние факторы, и внешние. И если за первые тебе ничего не будет, то за вторые — голову оторвут и не заметят. Ты же знаешь нашу систему — в ней любые сантименты считаются рудиментом. Тем более сейчас, когда торгаши давно победили романтиков.

— Ты прямо светишься весь, когда это произносишь, — усмехнулся Бородин. — А ведь, когда торгаши растащат страну по разным квартирам, мало никому не покажется. Представляешь, что начнется, если кто-то из нашего высшего руководства решит, к примеру, оседлать уже не исламский фактор в Узбекистане, а нагорно-карабахский в Армении? И ведь это не утопия. Или кому-то за рубежом выгодно, чтобы Карабах полыхнул — чтобы здесь загорелось, и миллионы армян снялись со своих насиженных мест и пополнили диаспоры?

— Последнее не исключено, — согласился с этим доводом Ервандов. — Но можем ли мы с тобой что-то изменить, Саша, встав под каток истории? Не можем! Мы с тобой в Сирии пытались влиять на ход событий и что — получилось? Ни черта! Поэтому я, вернувшись на родину, избрал позицию невмешательства — пусть идет, как идет. Я, конечно, пишу, как и ты, аналитические справки, но жопу не рву — надорвался. Вот землякам своим я помогаю — это святое. А ты помогай своим землякам — русским. Хотя это гораздо сложнее — вас намного больше, чем армян и вы разобщены. А узбеков уже не спасти — их приговорили.

— Что ты имеешь в виду?

— Видишь ли, Сашка, империя наша идет к своему закату. Ты и сам, кстати, это наверняка чувствуешь. Поэтому самый главный вопрос сейчас для Андропова — кто будет нашим ближайшим союзником после ее распада. Узбеки и все среднеазиаты — не будут. А вот Кавказ и Закавказье надо попытаться возле себя удержать. Поэтому, как бы дико это не звучало, но прежде, чем империя распадется, кое-кого требуется раскулачить или, говоря проще, распотрошить. Вот узбеков на эту роль и выбрали. Ведь пока там Рашидов, с ними ничего сделать нельзя. Рашидов — цемент тамошних элит, лидер умный и просвещенный. Не будет его, и узбеков можно будет брать голыми руками. А его обязательно уберут — к гадалке не ходи. Вот почему я говорю, что узбеки обречены. Но мы-то с тобой, Саня, не узбеки, нам о своих сородичах думать надо.