Николай Пахомов - Время бусово

Войско Амала Венда заняло Кияр Антский и стерло его с лица зем-ли вместе с крепостью, уничтожив древние святилища и храмы, потом пошло на Белую Вежу. Жители некогда прекрасного города Кияра, не успевшие вовремя покинуть его, частично были убиты, частично плене-ны и уведены в рабство. И только голодные, одичавшие псы, оставшие-ся без своих хозяев, сиротливо бегали на дымящихся развалинах. Время от времени они сталкивались с бездомными котами и кошками, но по-меченные одной бедой, мирно расходились. Божьи твари не чета людям.

Остатки русколанского воинства, покинув разгромленную и со-жженную столицу — Кияр Антский, — на пепелищах которой теперь готы справляли свои тризны, отступали на север. Отступали не только воины, но и все жители Кияра, не пожелавшие остаться на родных пепелищах на милость врагов. Они отступали вместе со скарбом, со скотом, дер-жась в центре войска. Вместе с ними отступал и волхв Златогор, успев-ший в последний момент из пылающего храма Сварога спасти только Книгу Велеса и книгу славянских Вед. Не терял надежды волхв сохра-нить сей великий труд многих поколений ученых волхвов для потомков, мыслил отвезти его после невзгод в Сурож, по-прежнему гордо и непре-ступно стоящий на берегу Сурожского моря, красуясь каменными бас-тионами, воздвигнутыми почти сорок лет назад руками воев Буса. И эта книга была у него самым ценным грузом, который вез с собой ученый волхв.

Давно уже позади осталась Белая Вежа, которую также покинули жители. Покинули с плачем и стенанием. И только небольшая воинская дружина во главе с беловежским князем осталась в граде, чтобы при-крывать отступление остального войска, связанного по рукам и ногам стариками, детьми, женщинами, обозами и гуртами скотины.

— Братия, ляжем костьми, но врага не пропустим, — говорил бело-вежский князь Ратобор дружинникам, пожелавшим остаться с ним для прикрытия отхода соплеменников. — Не дадим проклятым готам надру-гаться над нашими женами, матерями и сестрами. Не позволим изде-ваться им над беззащитными младенцами и стариками. Поступим так, как того требуют боги наши Перун и Дажьбог. Клянемся!

— Клянемся! — отвечала негромко, но твердо дружина.

— Клянемся! — шептал слова клятвы вместе с дружиной беловеж-ский воевода Уздень.

Волна за волной накатывали готские всадники на стены беловеж-ской крепости, осыпая ее защитников горящими стрелами. И раз за ра-зом откатывались, неся потери от метких выстрелов беловежских луч-ников. Давно уже было сожжено деревянное городское предместье, и только крепость еще продолжала стоять, охваченная огнем: во многих местах пылали крыши зданий, крытые камышом. Никто не пытался их отстоять от огня. Некому было. Пал князь Ратобор. Пали многие. По-следние оставшиеся в живых защитники, рассредоточившись на глино-битных стенах крепости, страдая от нестерпимой жары и от удушья, из последних сил отражали натиск готских орд.

— Держись, братья! — охрипшим от дыма и постоянного крика голо-сом командовал воевода Уздень, оставшись один из всех вождей-командиров в живых. — Не посрамим рода славянского, не пустим воро-га далее. Умрем, но не пустим! А мертвые сраму, как известно, не име-ют! Умрем, как умер наш князь!

— Умрем! — сурово и глухо отвечали оставшиеся в живых ратники. — Не пропустим врага!

Беловежские ратники слово свое сдержали. Ни один не сдался в плен. Даже тяжелораненые предпочли погибнуть от собственного меча, чем достаться живыми врагу. Погибли все, но наступление готов на Во-ронежец и Курск задержали, дав последним возможность его собрать воинство и подготовиться к отпору.

А вскоре к Воронежцу подошли славянские дружины, ведомые князем Словеном и сыном Буса Белояра — Бояном, — и там образовалась Воронежская Русь, в которую вошли земли северян и курян. И была названа эта Русь Борусией — светлой богатырской лесной Русью. Ибо бор — это лес. И Русь, укрывшаяся среди лесов — боров, стала имено-ваться Борусией. Под Воронежцем собрались славянские рати, в том числе и курские дружины, приведенные князем Севко и воеводой Яру-ном — подросло новое поколение курян-воинов, встало на смену павшим в сечах отцам и дедам.

И держали они оборону на древних курганах, возведенных в неза-памятные времена воинственными киммерийцами, на тех самых курга-нах, которыми восхищались в далекие годы молодой Бус и брат его, Злат, когда им было по шестнадцать-восемнадцать лет. И погнали готов вспять, до их собственных земель, и устроили на трупах поверженных готов победную тризну на берегу Дуная. Княжич Боян на тризне той пел Славу Бусу и Словену. Вот тот Боянов Гимн, шагнувший с берегов Ду-ная в века.