Николай Пахомов - Время бусово

Но не только тут одни русичи торгуют. Можно увидеть здесь и горбоносых, смуглых греков, и безбородых горделивых ромеев, заку-пающих зерно, и бородатых персов, привезших серебряные украшения и ковры. Правда, их не так много, как русичей, но бывают, и ведут они расчет больше серебряной монетой, чем прямым обменом. Потому — они завидные купцы. Только не для всех. С «мелочью» не связываются. Разве что с Прилепом, как с равным себе, дело имеют.

Местными торговыми делами заправлял старшина торговых гостей Прилеп и его подручные. Они задавали тон как в установлении цен, так и в определении мытного сбора в пользу града и князя. Они первыми начинали скупать у мелких продавцов тот или иной товар, чтобы позд-нее продать его заезжим купцам, по возможности, целиком и уже по более высоким ценам.

— Здрав будь, кузнец Коваль. Как торговля? — подошел Бродич к старшине кузнецов-молодцов, выложившему в этот раз для продажи десятка два ножей для домашнего обихода, пяток топоров без топорищ, несколько навесов-петель для дверей, запоры, сошник на соху, пяток серпов, ножницы для стрижки овец. В отдельном деревянном ларце ле-жали мелкие изделия: иголки, шильца.

Он уже давно сбыл ярильским гостям свои запасы беличьих, со-больих, заячьих, бобровых да хорьковых шкурок и теперь просто любо-вался торжищем вместе с Купавой.

— На торгу два дурака: один — продает, второй — покупает! — при-сказкой отозвался на вопрос кузнец. — Наш товарец всем нужен: и кня-зю, и огнищанину. Берут понемногу. — Уже серьезно окончил он свой ответ. — А ты?

— А я уже отторговался. Пришел на люд поглядеть. Когда же еще столько народу узреть доведется? Вот с Купавой напару…

— Вижу, вижу… — улыбнулся со значением Коваль. — Вдвоем, зна-чит, прохаживаетесь?

— Пока вдвоем, — вставила слово раскрасневшаяся Купава, намекая, что в скором времени они с Бродичем обзаведутся детишками. — С де-лами домашними справились и решили люд посмотреть…

Купава была в цветастом плате, легкой безрукавной курточке-душегрейке поверх синего платья, низ которого был оторочен красной широкой лентой с белой вышивкой.

— Да, люду в это лето много… — оставил ее тонкий намек на бере-менность без особого внимания Коваль: подумаешь невидаль какая — баба затяжелела. Все тяжелеют, его тоже не раз была в интересном по-ложении.

— Отчего такое? — Вновь опередила с вопросом мужа Купава, слов-но не догадываясь о причине многолюдья на курском торжище. Хитри-ла пронырливая баба, желая себя показать да беседу продлить.

— Как — отчего? — вопросом на вопрос стал отвечать Коваль. — От-того, что крепость новая у нас. Оттого, что храм Световида выстроен. Народу интересно. Вот и стараются к нам в град на торжище попасть. И торговлю свою осуществят, и, заодно, крепостью и храмом полюбуют-ся. Ведь не у всех такое…

— Нужно славить князя нашего, который задумку эту поимел, — от-дал дань справедливости стараниям князя Кура Бродич.

— И князя, и воеводу, — согласился с ним Коваль. — А еще славу провозглашать надо Срубу и его плотникам, сделавшим такое чудо в нашем граде.

— Тогда еще и главному жрецу нашему, Славояру, — добавила Ку-пава хитровато. — Это, помнится, он на вече настоял на строительстве как храма, так и крепости новой… Тогда многие, особенно Прилеп, противились…

— И Славояру, — согласился кузнец. — Стоящий жрец. Мудрый! А еще тебе, Купавушка…

— Мне-то за что? — сделала удивленное лицо Купа, но ее голубые, как небесная лазурь, глаза уже таили лукавую улыбку.

— Как за что? — подмигнул Бродичу хитрый кузнец Коваль. — А кто Прилепа с речи сбил, кто заставил его на вече замолчать? А?

— Ну… — зарумянилась Купава.

— Вот тебе и ну…

Они, втроем, залились густым смехом, вспоминая минувшие дни и вече, на котором был дан отпор купцу Прилепу.

Поговорив с кузнецом Ковалем, Бродич с Купавой пошли далее по торговым рядам, здороваясь со знакомыми, рассматривая товар, прице-ниваясь и интересуясь торговыми делами. Впрочем, не они одни так гуляли по торжищу. Зевак было не мало. Горожане, управившись по хозяйству, спешили на торжище, в гущу событий и развлечений, не так часто выпадавших на их долю. Спешили «запастись» впрок впечатле-ниями, общением, ароматным духом трав, фруктов, ягод. Впереди их ждала долгая и холодная зима — вот и запасались общением и впечатле-нием.

Печь, о которой мечтал курский князь Кур, и которую он задумал сложить в своем новом доме, несмотря на отчаянные попытки печника Догоды и его друга кузнеца Коваля, никак не желала возводиться. Даже не сама печь, сложить которую из прекрасной глины никакого труда для Догоды не составляло, и она уже давно возвышалась посреди одного из многих помещений первого яруса княжеского терема, а глиняный ды-мовод. Не получался, хоть плач… Догода и так пытался, и этак, но гли-на, из которой он мастерил трубу, оседала под собственной тяжестью, не желая превращаться в прочное дымовыводящее сооружение.

Когда они прошедшей зимой трудились над горном печи в кузнице Коваля, то там использовались металлические крепления и металличе-ский каркас горна, которые не давали глине расползаться. К тому же приземистая кузня Коваля не чета высокому помещению терема. Да и тогда пришлось помучиться бог весть сколько, прежде чем что-то стало получаться.

— Вот, если бы из каких-то твердых кусков ее сложить, — убирая рукавом пот с лица после очередной неудачи, сетовал Догода.

— А как эти твердые куски между собой в трубу соединить? — уди-вился Коваль. — Развалятся.

— Ну, — улыбнулся без особой радости Догода, — это дело не такое уж и сложное. Глиняным раствором и соединим. Не видел что ли ка-менных стен в градах Тавриды или, хотя бы, Белой Вежи?

— Видел.

— Раз видел, то знай, что стены крепости в этих градах и дома бояр и князей из камня сделаны, специальным раствором между собой со-единены.

— Так в чем же докука? — удивился Коваль. — Привезти камень — и баста!

— Легко сказать — привезти. Это надо аж от Сурожского моря вез-ти… Это сколько времени понадобится, страсть! А князь, сам знаешь, торопит, требует к холодам закончить.

— Да, загадка, — почесал затылок могучей пятерней Коваль. — А нельзя ли самим такого камня наделать? — вдруг спросил он то ли Дого-ду, то ли себя.

— Как? — развел руками Догода. — Из чего?

— Да хоть из твоей же глины, — входил в раж созидания кузнец. — Ведь когда глина высыхает, она в камень превращается. Превращается? — переспросил он.

— Ну, — замялся печник, — не то чтобы в камень, однако…

— Вот я и говорю, — развивал мысль Коваль, — наделать камней из глины, высушить их — и клади тогда их на глиняный раствор сколько угодно и как угодно высоко…