Макс Форан - Список Мадонны

— Кто следующий, друзья? Нептуну нужен ответ. Кого-то он любит, кого-то — нет.

Вуд стоял на мостике нахмурив брови. Это, наверно, и был тот бунтарь, о котором ему говорил Ниблетт. Все вокруг смеялись и хлопали в ладоши, приветствуя выкриками Ниблетта, который кланялся, шутливо выражая таким образом свою благодарность зрителям. Вуд было поднес свисток ко рту, но, передумав, пожал плечами и отвернулся.

В кубрике заключенных было темно, и если бы даже у Мартина были часы, то он не смог бы определить время. Поэтому он подождал еще немного, прислушиваясь к скрипу судна и звукам, издаваемым во сне его товарищами. Повернувшись, насколько это было возможным, на бок, он вытер пот с лица. Все еще стояла жара, но теперь, по крайней мере, ее можно было терпеть. Усиливавшийся ветер с востока-юго-востока направлял «Буффало» прямым курсом на Рио. Он унес духоту, дав возможность немного вздохнуть. Тем, кто, казалось, уже стоял у смертных врат, стало значительно легче. Танец к дождевой бочке стал обычным ритуалом получения небольшой дозы рома, более чем компенсировавшей комизм демонстрации, который этот танец предполагал. Хьюитт, самый дружественный из солдат охраны, предупредил их, что они должны прийти в Рио через два дня. Он был уверен, что тем, у кого есть деньги, должны были разрешить купить там немного свежих фруктов.

Мартин потрогал лоб Шарля Хуота. Лицо его все еще горело, и он спал прерывистым сном. Насколько мог тихо, Мартин вылез со своего места, на носках подошел к двери с решеткой и постучал. Дверь открылась, и на мгновение свет ручной лампы осветил лицо Хьюитта. Не говоря ни слова, он принял протянутый башмак, возвратил его с блеском серебра. Мартин пробрался назад на нары. Прошло несколько секунд, и он уже вливал воду из башмака между губами Хуота. Он не мог видеть, какого она была цвета, но догадывался, что она была бурой и солоноватой, с насекомыми и фекальными частицами. Эта вода накапливалась в баркасах во время неделями шедших ливней. Но все же это была вода, купленная на скудные монеты, и она должна была облегчить страдания Шарля.

— Пей, Шарль. Воды достаточно. — Он наклонил башмак, давая Хуоту напиться вволю.

Когда башмак опустел, Хуот лег, спокойно дыша. Он посмотрел на Мартина и улыбнулся в темноте.

— Мартин, друг мой. Ты спас меня от рыб.

После долгих недель морского плена, где ничто не привлекало взгляда, кроме пенных серо-зеленых гребней волн, исчезавших в медленном мерцании у горизонта, «Буффало» прибыл в бухту Гуанабара еще предыдущим вечером, но не смог войти в нее из-за отсутствия попутного ветра. Сейчас под голубым небом и при легком бризе судно подходило к Рио-де-Жанейро.

Всем заключенным позволили выйти на палубу, и они выстроились у поручней. Судно легкими толчками проходило между двух сильно укрепленных каменных крепостей, охранявших вход в бухту. Вокруг судна лежала казавшаяся странной лазурная гладь.

Берег был высоким и зеленым, вершины гор закрывала легкая дымка облаков. По правому борту в бухту врезался узкий полуостров с высокой скалой, торчавшей из него подобно гигантскому большому пальцу руки. Десятки судов стояли на якоре в спокойной синей воде, на некоторых из них были отличительные знаки британского военного флота. Вокруг них сновали утлые суденышки различных форм и размеров, которыми управляли местные жители с кожей оливкового цвета, все время оглушительно кричавшие что-то и размахивавшие различными предметами, которые они, очевидно, предлагали на продажу. За кораблями, в конце бухты на зеленых холмах, подобно белым грибам, стояли городские постройки. Мартину были видны шпили церквей и полоска белого песка, которая изгибалась, покрытая пеной прибоя, по берегу от одного конца города до другого великолепной дугой, исчезавшей в зеленой дымке горизонта. Мартин стоял, держась за поручень, и глядел на все это с детским восторгом. Он слышал крики чаек, элегантно-белых на синем фоне, чувствовал теплое дыхание ветра, касавшееся его шеи, подобно шелковому кашне.

«Буффало» бросил якорь рядом с британским военным кораблем. Заключенные все еще были на палубе, когда мимо них прошла группа офицеров, прибывших с визитом на судно. Они с любопытством смотрели на узников, но все промолчали, предпочтя сразу пройти вниз. Позже патриоты узнали от Хьюитта, что на гостей большое впечатление произвела та доброта, с которой на судне относились к заключенным, и что они убедились в том, как повезло узникам, что их перевозят в штрафную колонию в таких прекрасных условиях.

В течение пяти дней якорной стоянки в Рио, заключенным было позволено провести на палубе больше времени, чем обычно, а также купить свежих фруктов и других съестных припасов у торговцев с лодок. Погода стояла теплая и спокойная, у людей поднялось настроение. Все было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго.

Подгоняемый сильным западным ветром, «Буффало» обогнул мыс Доброй Надежды и вышел в Индийский океан тогда, когда старый год безрадостно перешел в новый. Стоявшим на палубе заключенным было не полюбоваться стайками летучих рыб, вылетавших перед носом судна с великолепным серебряным мерцанием, не наблюдали они и за дельфинами. Вместо этого их строили на палубе группами по двенадцать человек и по два часа держали в молчаливом ожидании или, если это было угодно Блэку, они могли побриться. Обычно он наблюдал за тем, как они брили друг друга одной и той же тупой бритвой, посмеиваясь, когда кто-нибудь вскрикивал от боли и от вида струившейся крови. Старик Хуот снова заболел. Хьюитту было трудно доставать для него дополнительную воду, но каким-то образом он делал это. Мартин был вдвойне благодарен этому доброму молодому йоркширцу, поскольку ему больше нечем было платить ему.

Мартин вместе с другими вскарабкался по трапу и вышел на палубу. Первым, что он почувствовал, была не мрачность дня, не свежесть глотка воздуха, а тишина. Сильный ветер, который бил и стегал паруса, ослаб до легкого дуновения. Холодные брызги не кусали его щеки и не попадали в глаза. Мартин видел все очень отчетливо. Свободного пространства палубы перед ним было всего около метра. Дальше стояли солдаты, и среди них — крепкий матрос с татуировками на мускулистых руках. В одной руке он небрежно держал длинный тонкий хлыст, а другой ковырял в носу. За ним к мачте был привязан человек, обнаженная спина которого белела под утренними лучами солнца. Увидев это, Мартин остановился как вкопанный и замер на месте, пока один из солдат не толкнул его вперед. Человеком у мачты был Хьюитт.

Когда все заключенные собрались на палубе, капитан Джон Вуд спустился с мостика. Он оглядел всех; высокая тулья его фуражки и сухопарый вид напомнили Мартину какую-то злобную гигантскую птицу. Ниблетт скомандовал солдатам «смирно», матрос с обнаженными руками изготовился, приложив березовый хлыст наискосок к спине привязанного человека.