Александр Кутыков - Берега светлых людей

Роальд, отряхиваясь, побежал отдать распоряжение.

— Карл, много ли народа в округе поблизости? — обратился к другу Сарос.

— Дороги как будто пусты, но племена все в своих кочевьях. Вряд ли они ничего о происходящем не узнают. Вокруг — главным образом в лесках — таятся хуторки тех, кто землю пашет и хлеб сеет. По ним и слывёт молва. Огонь-то у стен града издалека увидят.

— Ух, ты! — Все вскочили полюбоваться, как озарился предвечерний небосвод, которому откликнулись кровавыми блестками волны моря.

— А если город займётся?

— Вот беги и скажи, чтоб город берегли пуще зеницы! — Этот крик вождь вновь адресовал уже прилично запыхавшемуся Роальду. — Нет, выеду сам руководить... — Конунг смотрел в удалявшуюся спину Роальда, взгромоздившегося на коня.

— Уймись, брат, они там будут сидеть, как мыши в старой шубе! — убеждал вождя Карл, показывая на пустующее возле себя место и предлагая вернуться. — Так вот, города, что с этой стороны моря, все принадлежат власти Лехрафса, а на той — греческие суть города. Когда-то давно эти платили царю халан — при дедах и прадедах... Я так понял, что Лехрафса уже совсем от моря оттёрли.

— А зачем людям Лехрафса море? — засмеялся кто-то у костра.

— Вишь, города-то привередничают уже! — Карл показал на зарево и куда-то ещё в сторону.

— И тебе Лехрафс сказал с ними воевать? И нас он звал, чтоб ему вернуться к морю! — недоверчиво засмеялся Стемид. За ним молча сидел передавший очередной приказ Роальд и более не собирался произносить ни единого звука.

— А чего нас звать? Отцы наши давно норовили отправиться к полдню! — произнёс всё тот же голос за костром.

— Инегельд, ты как глашатай из-за туч! Иди сюда! — позвал Сарос.

— Ну-ка, расскажите о городе, — попросил Карл.

— Не город — чудо! Народу — тьма!

— Поточней! Сколько народа, какие лица, каков товар, какие цветом кожи рабы? — основательно взялся за дело Карл.

— Народ обычный, но шумный. И глазастый, — подал пример подробного рассказа Сарос.

— Горбоносые и чернявые есть. Стоят — как сурки и зайцы. Не шевелятся — чисто столбы! — дополнил картину Стемид.

— И войско их не шевелится, — Роальд, не моргая, смотрел на Сароса.

— Бабы — что молодые головы клонят! — проговорил Стемид, сильно взволновавшись.

— А на торге? — всех спросил Карл.

— Торг большой, там всё есть, — основательно произнёс Инегельд.

— Железных мелких вещей с умыслом со всяким полно, есть штуки, какие на дверь вешают, и никто войти не может.

— На кубках, из каких и мы пьём, узор лежит, словно заворожённая вода!

— Как лёд.

— А под ним цветы, решётки... Видел и я.

— Между домов гати плоские настелены...

— Девки хороши...

— Бабы хохочут прямо в лицо...

— Человек плясал в бусах и с осиным гнездом из тряпок на голове... Чёрный, зубастый... На малого ребёнка ликом похож, а чёрный — страсть!..

— Бабы ругаются! Только их и слышно, да горбоносых с печёными...

— Песни поют, когда нам уж уходить...

— Работники стоят у пристани толпой. Когда мы только прибыли, они землю стаскивали с горы, теперь стоят и ругаются...

— Галер много? — Карл рукой показал, что это такие длинные, с высокими мысами суда.

— Есть всякие, и эти тоже. Все корабли очень большие. Люди нарядные, разноцветные...

— А войска где-нибудь ещё есть? В каком-нибудь здании сидят? Велико ли число таких зданий, и сами здания велики ли?

— Они на конях и пешим ходом у ворот главных, на площади перед дворцами. На пристани их много. Лезут некоторые, пристают, а больше гурьбой подходят и смеются...

— Да, смеются они неприятно, никак не останавливаясь, всех вокруг собирая...

— Воины те белы?

— Белые. И тёмные чуть есть, и с глазами коричневыми, как у Инегельда...

— А с перьями на шлемах — вот так, гребнем — есть? Как на моём...

— Нет...

— Нету...

— Фракийцев? Нету! — с пониманием подтвердил Роальд.

— Да-а, — протянул Карл. — Все эти города живут сами по себе.

— А чем они живут-то? Если племена с округи все ушли? — Роальд задал слишком сложные вопросы для товарищей, только что пришедших из варварских мест.

— Нам о том не стоит печалиться, — сказал Сарос. Так и не дождавшись слова от Карла, переглянулся со всеми. — Торгуют: в одном месте берут — в другое везут.

— Изготовляют что-то. Стараются, землю таскают... — В голосе Стемида сквозили нотки смутного понимания, сожаления, ошибки.

Пристани были большие. Огонь, объявший их, взмыл до самых небес. Заморские купцы в который раз сетовали на руссов: в Фанагории-де, от такого случая подальше, пристань расположена в тридцати стадиях от главного града. Здесь же во время пожара часто расположенные портовые сооружения всегда выгорают!.. Еле-еле сегодня отстояли, чтобы стена не занялась полымем!

В запертом городе всё население вышло на улицы — ждали худшего, готовились к бою и смерти. Войска руссов жаждали праведной сечи, просили дозволения у бояр выйти — пусть и на верную погибель — за ворота.

Вертфаст, тот самый светлый боярин, что в первый день встречал Сароса, настоял подождать с вылазкой и отправился домой. Там под суконный, шитый золотом кафтан поддел мелко-кольчатую железную рубаху, достал золочёный ассирийский шлем и спустился в тёмные подвалы своего дворца...

С севера от стоянки готов послышалось оживление и крики «Вот он!», «Сам явился», «Несёт нелёгкая гостя!» У костра Сароса все подумали, что приближается Кантель, сопровождаемый толпой. Но зачем так грубы словечки там?.. Бестолковый кортеж по мере приближения сыпал издёвки всё более часто. Сарос, чуя неуклад, бросился навстречу. За ним остальные.

На спотыкавшейся и всё время норовившей оглядеть свою спину лошади везли посла. Тот лежал на животе, прижатый сильными лапами к подпрыгивавшему хребту животины. Длинные, поседевшие волосы колебал ветер. Сарос за патлы приподнял голову посла и посмотрел ему в лицо. Каково же было удивление конунга, когда он узнал того самого светлого боярина с площади.

— Чего вы добиваетесь, звери? — хрипло вскричал боярин — впрочем, его язык мало кто понимал.

— Снимите его! К костру поближе... С уважением к нему!.. Полетели первые ласточки!.. Карл, понимаешь, что он сказал?.. Дайте на что сесть старику. А мне шлем получше! — отрывисто командовал Сарос и веселел, и ликовал, и укреплялся.

— А его шлем вот каков! — Молодой гот показал ассирийский шишак.

— Отдайте ему. Переговоры пройдут чинно! — объявил великодушный Сарос. — Чего он там ляпнул при входе в наш дом?

— Говорит, что мы звери, — спокойно передал смысл боярского приветствия Карл.

Сарос сглотнул слюну и покосился на смолкших приятелей.

— Этот стариковский рык — достойный отпор нашей забаве! — Сарос зловеще посмотрел в сторону города; люди около старика засмеялись.