Джейсон Свэггер - Троица. Охотники на ведьм [СИ]

Инквизитор прошел к жаровне. Обмотав свою ладонь куском плотной ткани, взятой со стола, он достал из жаровни раскаленную докрасна кочергу. Даймонд внутренне содрогнулся, когда инквизитор двинулся в его сторону, хотя внешне ему удалось не подать вида. Он встретился взглядом со своим мучителем и смотрел на него до тех пор, пока Якоб сам не отвел глаз.

— Ты уверен, что твои мучения стоят кучки предателей и никчемной девчонки?

Даймонд приготовился. Послушники схватили его с двух сторон, но он и не собирался сопротивляться. Разгоряченный конец кочерги впился ему между ребер, в том месте, где кровоточила вскрытая рана. Сильная боль сковала тело. Даймонд завопил нечеловеческим голосом, улавливая ноздрями запах собственной плоти, которая, шипя, плавилась от адского жара. Инквизитор прервал пытку, давая жертве передышку, чтобы она не потеряла сознание. Он не успел отойти в сторону — Даймонда вырвало прямо на его рясу.

— Грязная скотина! — с отвращением выругался Якоб и отбросил кочергу. — Пожалуй, пора с тобой кончать. Подайте мне шлем еретика, а этого, — инквизитор кивнул в сторону Мартина, — отведите обратно в клетку.

Даймонд прикрыл глаза и постарался восстановить сбитое криком дыхание. Он чувствовал необыкновенную слабость, боль уходила, вместо нее приходило успокоение. Он осознал, что уже близок к смерти, и это принесло ему облегчение.

— Даймонд? — чей-то голос, искаженный, грубый, раздался внутри его черепа. — Даймонд! — он долго повторял его имя, то шепча, то выкрикивая его. Даймонд поднял мутный взгляд и увидел перед собой расплывающуюся фигуру с рогами. — Ты идешь ко мне? Наконец-то!

— Бафомет, — пробормотал Даймонд беззвучно. — Ты не существуешь! Ты неправда, морок.

— Нет, Даймонд, ведь я же здесь, — голос раздался еще ближе. Рогатая голова наклонилась над его лицом. Завоняло смертью. — Ты сотворил слишком много зла в этом несчастном мире. Тебе пора присоединиться к мертвецам. Ты готов признать все свои грехи и проследовать за мною в ад?

Даймонд зажмурился, чтобы отогнать наваждение, но, когда открыл глаза, голова козла была еще ближе. Он заметил, что грязно-серая шерсть слазит с головы Бафомета, обнажая искривленный череп. Глаза твари светились раскаленным пламенем, которое до сих пор обжигало грудь Даймонда.

— Уйди! Отстань! Тебя нет, я просто схожу с ума!

— Я здесь, с тобой, Даймонд. И я буду ждать, — с этими словами Бафомет развернулся и ушел, растворяясь в воздухе. Даймонд потерял сознание.

Инквизитор и его помощники с недоумением переглянулись.

— Кажется, теперь я начинаю верить в инкубов! — вскрикнул младший из послушников. — Нужно поскорее его сжечь!

— Нет, — сказал инквизитор спокойно. — Мы продолжим. Но чуть позже. Позволим ему прийти в себя.

Сырая после дождя трава подмочила Марии обувь, пока она шагала, кутаясь в плащ Ганса и стараясь укрыться от сильного порывистого ветра. Сам Ганс шел чуть впереди, держа лошадь за поводья. Они взбирались вверх по крутому склону, следуя по дороге, уводящей далеко в горы. Солнце постепенно начинало близиться к горизонту, а небеса окутывало облаками. Чем выше путники взбирались по дороге, тем холоднее становился воздух. Вскоре Мария почувствовала, что дышать стало труднее обычного.

— Еще не поздно повернуть назад, — сказал Ганс не оборачиваясь. Почти всю дорогу он будто не замечал свою спутницу, но теперь вдруг вспомнил о ее присутствии.

— Нет. Я иду с тобой. Ты сам сказал, что инквизитор мог потерять к тебе доверие. Мы не можем рисковать.

— Если он бросит меня в темницу, а тебя отправит на костер или, в лучшем случае, вернет твоему мужу графу, делу ты уже не поможешь.

Мария нахмурилась при упоминании графа. Даймонд был куда тактичнее этого юного коротышки, строящего из себя матерого воина, но ей не стоило спорить с ним, утверждая, что граф ей никакой не муж. К тому же, по правде говоря, именно мужем он ей и являлся, как бы неприятно это ни было.

— Зато я помогу делу, как только ты попадешь за ворота. Раз ты привел меня, значит, ты не предатель.

Ганс согласно кивнул, вглядываясь вдаль.

— Будем молиться, что так оно и будет. Вообще-то инквизитор в последнее время беспокойный и недоверчивый. Поэтому я не могу гарантировать, что твое присутствие нас спасет. А вообще, главное, чтобы Диас не подвел и привел свой отряд вовремя.

Разглядев нужный ориентир, Ганс затопал быстрее. Спешка заставила его неуклюже споткнуться и с проклятием упасть. Мария подбежала к нему, намереваясь помочь, но он с раздражением оттолкнул ее руки.

— Не надо, все в порядке! Лучше давай сойдем ненадолго с дороги. Придется связать тебя и накинуть на твою голову мешок. Иначе мы сюда пленников не водим.

Мария вздохнула и нехотя согласилась. Ганс снял с седла веревку и туго перевязал ее запястья и лодыжки, после чего накинул на ее голову сумку из плотной ткани и обвязал кожаные лямки вокруг ее шеи. Обернув девушку в плащ, он перекинул ее через седло и закрепил получившуюся вязанку еще одной веревкой. Фальшивой пленнице это все совсем не понравилось, но она не стала возражать. Лошадь медленно двинулась дальше по дороге.

— Когда придем, говорить буду я, — для Марии голос Ганса теперь звучал тихо и сдавленно, поэтому ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его. — Тебе лучше молчать и изобразить испуг. Веди себя естественно. Не будь слишком дерзкой, и, возможно, ты доживешь до того момента, когда Диас придет спасать нас. Ну или на худой конец тебя спасет граф. Как бы там ни было, будь осторожна. Возможно, тебе придется провести несколько холодных ночей в темнице вместе с крысами, но это не худшее, что может произойти.

Под толстой тканью сумки девушке было нечем дышать, к тому же жесткое седло уперлось ей прямо в живот, отчего у нее перехватило дыхание. Она представила себе, как Даймонд, точно так же, как сейчас Ганс, доставил в эти проклятые места ее родного отца. Она не представляла, как он был напуган. Ведь даже она, зная наверняка, на что идет и чем рискует, содрогалась от страха глубоко внутри. А что же чувствовал отец, понятия не имея, кто его похитил и куда его везут?

Ганс ускорил шаг, и тряска стала невыносимой, дорога постоянно виляла из стороны в сторону и стала постепенно сужаться, превращаясь в тропу. Вскоре до слуха Марии донеслось слабое журчание горного ручейка, еще через некоторое время шаги лошади стали отдаваться эхом от окруживших путников стен. Они вступили в ущелье.

Внезапно Ганс остановил лошадь и прекратил шаг. Мария заводила головой из стороны в сторону, стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь ткань сумки на голове, но небо все темнело, и даже силуэт Ганса уже не угадывался в поле ее зрения.