Василий Сидоров - Повседневная жизнь эпохи Шерлока Холмса и доктора Ватсона

В 1834 году Англия прекратила монополию Ост-индской компании и разрешила торговать опиумом всем английским купцам. Это сразу увеличило контрабанду опиума в несколько раз.

С 1810-х годов поставки опиума стали так масштабны, что серебряная монета почти целиком «вымылась» из оборота, медные деньги обесценились. Китайцы переставали платить налоги, поскольку они взимались именно в серебре, но как раз именно этого серебра в экономике с 1830 года почти не осталось.

К середине XIX века в Китае насчитывалось порядка двух миллионов курильщиков. В портовых городах их было до 90 процентов всего мужского населения младше 40 лет. При этом опиум оставлся дорог: курильщик опиума тратил на зелье в год около 36 лянов серебра. А общий годовой бюджет хозяйства среднего крестьянина не превышал 18 лянов. В 1838 году крупный сановник Хуан Цзюэцзы подал императору Даогуану докладную, в которой утверждал: «Начиная с чиновничьего сословия вплоть до хозяев мастерских и лавок, актеров и слуг, а также женщин, буддийских монахов и даосских проповедников – все среди бела дня курят опиум».

Хуан Цзюэцзы полагал, что из десяти столичных чиновников наркотик употребляют двое, из десятка провинциальных – трое, а из десяти служащих уголовной и налоговой палат – пятеро-шестеро.

Хуан Цзюэцзы подсчитал, что с 1823 по 1831 год из Китая ежегодно вывозилось 17 миллионов лянов серебра, с 1831 по 1834-й – по 20 миллионов лянов, а с 1834 по 1838 год страна ежегодно теряла порядка 30 миллионов лянов. При этом все затраты правительства, то есть бюджет государства, составляли порядка 40 миллионов лянов серебра. «Если так будет продолжаться дальше, то как мы сможем финансировать государственные нужды, как сбалансируем бюджет?» – риторически спрашивал Хуан Цзюэцзы.

Отток серебра был столь велик, что оно почти исчезло из оборота. Платить налоги стало практически нечем, так как взимались они именно в серебре. В 1839 году на покупку опиума китайцы потратили 100 миллионов лян. Деловая активность резко сократилась, упал уровень жизни населения, государственный аппарат погряз в коррупции.

Помимо экономических факторов, не менее важны и политические. Из-за массовой погруженности в наркотическую апатию разрушались все государственные институты: от управления войском до системы ремонта каналов. Даже если императору было плевать на Китай, он не мог не понимать – возникает реальная опасность и его власти. Тем более опиум стал распространяться и среди офицеров и солдат, включая маньчжурские войска. Наркотик проник в саму Маньчжурию, оплот цинской династии. А ведь от боеспособности маньчжурских войск зависела власть над всем Китаем.

В 1838 году китайский император поддержал непримиримых противников опиума. Он назначил Линь Цзэсюя (1785–1850) своим чрезвычайным уполномоченным в провинцию Гуандун, подчинив ему Гуандун вместе с провинциями Хунань и Хубэй.

Восемнадцатого марта 1839 года Линь Цзэсюй прибыл в Гуанчжоу. Он тут же задержал 22 английских судна с опиумом. В тот же день он собрал у себя представителей всех фирм, торговавших с иностранцами, и потребовал от них прекратить операции с опиумом, велел представить полную опись хранящегося на складах зелья.

Представлявший английские интересы капитан Чарльз Эллиот тут же организовал побег нескольких торговцев опиумом. В ответ Линь блокировал английские фактории, поставил охрану вокруг складов и приказал всем китайцам прекратить работу на англичан. В итоге Эллиоту пришлось сдать китайцам 20 тысяч ящиков с наркотиком.

Через шесть недель иностранцы сдались – китайской стороне было передано 1188 тонн опиума на сумму больше 2250 тысяч фунтов стерлингов.

С 3 по 25 июня 500 китайских рабочих в течение 22 дней на отмели Хумынь смывали опиум в море, смешав его с солью и лимонным соком.

Британия потребовала от Китая возместить торговцам нанесенный им ущерб. Линь Цзэсюй предлагал откупиться от англичан чайным листом. Однако правительство… Не нашло нужных средств. Оно велело Линь Цзэсюю самостоятельно искать средства для выкупа.

Линь Цзэсюй потребовал от всех английских капитанов расписку в том, что они не будут ввозить опиум, грозя при этом смертной казнью каждому нарушителю договоренности. Эллиот тут же запретил англичанам подписывать что бы то ни было.

Напряженность нарастала, а тут 7 июля некий английский матрос в драке убил китайца. Линь Цзэсюй потребовал выдать матроса, а Эллиот сослался на то, что Китай и Великобритания не подписывали ни одного соглашения – в частности, о выдаче преступников.

В двух посланиях королеве Великобритании Виктории Линь Цзэсюй сообщал о запрещении употребления опиума в Китае и требовал прекратить производство наркотика в Англии и землях, ей подчиненных: «Мы слышали, что в вашей собственной стране опиум запрещен со всей строгостью и серьезностью, – это доказывает, что вам прекрасно известно, сколь пагубен он для людей. И если ваши власти запрещают отравлять свой народ, они не должны травить народы других стран».

Виктория ничего не ответила.

В декабре 1839 года император по докладу Линь Цзэсюя вообще закрыл рынок страны для всех купцов из Англии и Индии. С точки зрения европейцев, это было чудовищное варварство.

Британия требует возмещения убытков, возобновления торговли, требует отвести ей какой-нибудь прибрежный остров для устройства на нем колонии. Пекин ничего не отвечает «варварам».

Тогда в апреле 1840 года парламент в Лондоне принимает официальное решение о войне с Китаем, направляет туда экспедиционный корпус Джорджа Эллиота: для взыскания с китайского правительства убытков за наркотики, уничтоженные Линь Цзэсюем, и для продолжения торговли. В поддержку войны высказался и президент Соединенных Штатов Америки.

Британцы обращались к Китаю через газету на китайском языке, выходящую в Макао. Китайцы не могли сообщить англичанам о том, что находятся с ними в состоянии войны: за отсутствием любых дипломатических отношений. Император приказывал: «По всем дорогам окружайте и истребляйте врагов! Необходимо сделать так, чтобы ни одна лодка или корабль иноземцев не вернулись обратно…»

Только летом 1840 года англичане узнали об этом.

Для китайцев война была очередным набегом варваров. Линь Цзэсюй писал друзьям: «Если варвары не получат от нас чайного листа и ревеня, то им придется туго, ведь жизнь без этих вещей для них не жизнь». И что «если Китай закроет для иностранцев свои порты, то деловая жизнь в других государствах замрет».

Так же фантастичны представления Линь Цзэсюя о беоспособности британских войск. Он искренне полагал что «у вражеских солдат ноги обмотаны очень плотно, и им поворачиваться неудобно, и если они высадятся на берег, то все равно не смогут действовать».