Владимир Трошин - Княжич [СИ]

— Это ты про кого? — спросила ее, оказавшаяся рядом сестра Анфиса.

— Про Ксюшу Скурыдину! — пояснила Арина Евдокимовна. — Опекун у нее Левонтий Игумнов!

— Петя? — спросила Анфиса мужа, зашедшего из кузни в избу. — Не слышал про таких?

— Хоть и баба ты Анфиса давно, а с девичьей памятью не рассталась! — пошутил кузнец. — Вся Тула знает: в воскресенье, после обеда, венчается она с дворянином Воронцовым в Успенском соборе! В позапрошлое воскресенье об этом после сговора слуги Игумнова объявили.

— Ах! — разом выдохнула из себя воздух Арина Евдокимовна! — Что теперь делать?

У Андрея застучало в висках.

— Может ничего не надо делать? — дрожащим голосом произнес он. — Пусть она будет счастлива!

— О чем ты говоришь Андрюша! — с укором сказала ему Арина Евдокимовна. — Да ведь ее согласия никто и не спрашивал. Ее может, и на смотринах не было! Воронцову этому под шестьдесят!

Анфиса и ее муж с интересом посмотрели на Андрея, поняв, в чем тут дело.

— Андрей Михайлович! — улыбнувшись, произнес Петр. — Если девушка любит тебя, есть один способ воспрепятствовать этой женитьбе.

— Какой? — спросил еще поникший Андрей.

— Украсть ее! — вполне серьезно посоветовал Петр.

— Это невозможно! — горестно вздохнул Андрей. — Ее держат взаперти в хоромах и никуда не выпускают!

— Рано еще решать, возможен побег или невозможен! — категорично заявил Петр. — Давай вместе подумаем.

Петр сходил в кузню и принес из нее кусок мела с деревянной доской.

— Хочу тебе план Тулы нарисовать, — пояснил он. — Ты ведь не местный!

Просидев у доски с планом почти до обеда, они оба пришли к выводу, что побег невесты во время венчания невозможен. Слишком короток путь свадебного поезда от дома невесты к Успенскому собору! Да и сам Кремль, как мышеловка, городские ворота в любое время могут захлопнуться!

— А почему бы ее ни украсть до венчания? — спросила любопытная жена кузнеца.

— Как? — возразил ей муж. — Ее никуда не выпускают!

— Как никуда? — стояла на своем Анфиса. — А на девичник, в баню перед свадьбой!

— Подруг у нее нет! — заметила Арина Евдокимовна. — Поэтому девичника может и не быть. А вот с баней все точно! Я уверена, что у вас туляков, все бани на берегу реки! Поведут невесту в баню, вот и выпустят птичку из клетки!

— Вот так, стратег! — не забыла упрекнуть своего мужа Анфиса. — Не толпbsp;ько у нас баб девичья память бывает!

План побега невесты из бани, Андрей с Петром придумали быстро. Оставалось сделать одно: обсудить его с невестой. Это мог сделать только один человек, Арина Евдокимовна. Она сама предложила:

— Андрюша! Давай я сегодня же схожу к Игумнову!

— А под каким предлогом? — спросил Андрей.

— Купи на базаре для Ксюши перстенек какой-нибудь или ободок. А я скажу Левонтию, что это она в Донкове, у меня, когда уезжала, забыла!

— Ну и что? — засомневалась ее сестра. — Возьмет он твой ободок или перстенек и скажет, что сам передаст!

— А, Андрюша Ксене дорогой перстенек купит! — хитро улыбнулась Арина Евдокимовна. — Скажу Левонтию, что такую дорогую вещь ему доверить не могу! Вдруг заберет себе?

Все рассмеялись над простенькой хитростью Арины Евдокимовны.

Вечером того же дня, в ворота дома боярского сына Левонтия Игумнова кто-то постучал. Слуга открыл калитку. Перед ним стояла чистенькая опрятная пожилая женщина с корзинкой яблок.

— Что тебе надо бабка? — грубо спросил ее слуга, босоногий парень, в сермяжной однорядке.

— К хозяину мне! — потребовала женщина.

— Зачем? Как тебя зовут? — опять спросил слуга.

— Зовут меня Ариной Лыковой. Если он забыл, напомни ему, что я из Донкова. А зачем он мне нужен, сама ему скажу! — ответила Арина Лыкова.

Слуга доложил Игумнову, бесцельно сидящему на лавке у крыльца, о женщине. "Пустить или не пустить? — подумал Игумнов. — Надо же, уцелела! На пропитание, наверное, просит? Сейчас такие, как она вереницей к его воротам пойдут!". Слухи о гибели Донкова дошли и до него.

— Что ей надо? — спросил он. — Подаяние, небось, просит?

— Вроде бы нет! — ответил парень. — С корзинкой яблок пришла!

— Ну, пропусти! — милостиво разрешил Левонтий.

— Здравствуй боярин! — ласково улыбаясь, поздоровалась Арина и поклонилась. — Вижу, большим начальником стал!

— Не льсти Аринка! Говори по делу! — сурово ответил ей Игумнов. — Донков говорят, татары сожгли? Народу видимо, не видимо погибло и в полон сколько уведено! Твой то стрелец жив?

Арина Евдокимовна всплакнув, чуть не забыла, зачем она сюда пришла.

— Да его уже не вернешь! — ответила она, вытирая слезы. — Сама не знаю, как уцелела!

— Крепись! — посоветовал Игумнов. — Все мы там будем! Так зачем пришла? Помочь ни чем не могу! На свадьбу вот, сиротки, все деньги потратил!

— Ксенечка, что ли невеста? — сделав удивленно-обрадованное лицо, воскликнула Арина Евдокимовна.

— Она самая! — гордо сказал Левонтий. — В воскресенье приходи. Со стола много останется!

— Пусть Бог вознаградит тебя за щедрость боярин! — перекрестившись, поблагодарила его женщина. — Но, я не за этим. Хочу передать Ксенечке перстенек золотой с камушком, который она у меня в доме в Донкове забыла, да вот яблочек пусть покушает!

— Покажи перстень! — подозрительно взглянув на нее, потребовал Левонтий.

Арина Евдокимовна, не выпуская из рук перстенек, подержала его перед лицом Игумнова.

— Дорогой! — сказал Игумнов, а сам подумал о том, какая дура эта Аринка. Сама, наверное, подаяние просит, а золотой перстенек отдать принесла! — Давай, я его Ксюшке отдам!

— Нет! — возмутилась Арина Евдокимовна. — Отдам лично и только в руки!

— Не доверяешь, что ли Аринка? — удивился Игумнов.

— А почему я тебе должна доверять? — спросила женщина. — Вещь дорогая!

— И то, правда — согласился Левонтий. — Я проведу тебя к ней. Только ты недолго. Взаперти она у меня сидит в наказание! Жених ей, видите ли, не нравится!

— Ничего! — поддакнула ему Арина Евдокимовна. — Стерпится, слюбится!

— Вот и я так думаю! — ответил довольный Левонтий, увидев в Анне Евдокимовне свою единомышленницу.

Хозяин провел ее по скрипучим половицам на второй этаж своих хором, открыл амбарный замок на засове одной из дверей. Ксенечка сидела, понуро согнувшись, на скамейке у единственного окна небольшой комнаты. Поза ее фигуры выражала грусть и печаль. Она даже не повернулась к вошедшим.

— Разговаривай с ней сама! Я уже устал от нее! — раздраженным голосом произнес Левонтий. — Закрою вас обоих. Как наговоритесь, крикнешь привратнику у ворот. Приду, открою!

Дверь, проскрипев, закрылась. Лязгнул ключ в замке, и Арина Евдокимовна осталась наедине со своей воспитанницей.

— Ксюша! — произнесла женщина. — Это я, Арина Евдокимовна!