Эндрю Ливербарроу - Чернобыль 01:23:40

Мы покидаем музей в полтретьего и десять часов тащимся в автобусе до Славутича, города, который на ближайшие несколько дней станет базовым лагерем нашей операции. За окном понемногу темнеет, и я разгоняю скуку, снимая световые шлейфы проносящихся мимо машин. Остальные члены группы тоже устали от скуки, и вскоре почти весь автобус занимается тем же, чем и я. Мы проезжаем через Киев, но из автобуса почти ничего не видно, кроме бесформенных, мокнущих под дождем силуэтов и огромного, освещенного прожекторами 102-метрового памятника «Родина-мать», несущего дозор на самом высоком киевском холме. За городской чертой – абсолютно прямая разбитая дорога, окруженная кромешной тьмой. Нет никаких фонарей, машины навстречу попадаются лишь изредка; в тусклом свете фар нашего автобуса я вижу лишь призрачный коридор деревьев. Чтобы хоть чем-то себя занять, я рассказываю Дэнни, Кейти и Давиду, что именно случилось в Чернобыле. В какой-то момент вдруг показалось, что наш автобус загорелся. Переполошились все, кроме водителя. Мы слышим запах гари, видим дым в кабине, а ему хоть бы что, ведет себе автобус как ни в чем не бывало. Я оценил невозмутимость украинцев.

Так проходит десять лишенных жизни нескончаемых часов, и вот мы въезжаем в Славутич. Строительство города в пятидесяти километрах к востоку от Чернобыля началось в 1986 году, вскоре после аварии, чтобы переселить туда чернобыльских работников и их семьи из ставшей непригодной для жизни Припяти. Славутич – древнее славянское название протекающего рядом Днепра. В городе живет 25 тысяч человек, их социально-экономическое положение сильно зависит от станции и других объектов в чернобыльской зоне, поскольку многие там работали, а то и продолжают работать. Город проектировали архитекторы, приглашенные из восьми разных советских республик, и в результате он как бы разделен на восемь разных частей, у каждой – свой архитектурный стиль и свой колорит. Славутич выглядит очень современным в сравнении с другими украинскими городами, но, с тех пор как в декабре 2000 года заглушили последний реактор, здесь сильно вырос уровень безработицы: работу имеют лишь три тысячи горожан.

Нам сказали разбиться на группы для расселения, и мы с друзьями выбираем себе квартиру с четырьмя спальнями, чтобы жить вместе. Автобус ползает по Славутичу, время от времени высаживая группы, пока не настает и наша очередь. Мы выходим у пятиэтажного дома, где нас ожидает невысокая, пухленькая темноволосая женщина лет сорока. Она жестами зовет нас за собой, и мы поднимаемся на верхний этаж в пятикомнатную квартиру – ее собственную! Поляк Давид чуть-чуть понимает украинский и объясняет, что она сдает жилье, чтобы хоть немного подзаработать, а сама с детьми пока поживет у матери на той же лестничной площадке. Это симпатичная небольшая квартира, в ней тепло и уютно, по стенам – семейные фотографии, а в спальнях – мягкие игрушки; тут куда удобнее и по-домашнему, чем в любой гостинице. Я чувствую вину за то, что мы сюда заселяемся, но стараюсь утешать себя тем, что все стороны от этого только выиграют. Мы располагаемся, пьем по нескольку чашек вкусного чая, которым нас угощает хозяйка, немного болтаем, но вскоре разбредаемся по комнатам в предвкушении предстоящих дней.

26 апреля 1986 года в начале второго ночи на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС должны были начаться испытания. Последовавшие события обернулись самой масштабной в истории ядерной катастрофой. В ту ночную смену на станции работало 176 человек персонала плюс 286 строителей, занимавшихся монтажом пятого энергоблока в нескольких сотнях метров к юго-востоку от четвертого. Операторы, дежурившие на щите управления вместе со специалистом из института «Донтехэнерго», проектировавшего турбины для ЧАЭС, тестировали дополнительный аварийный режим турбогенератора, который должен был обеспечить автономное электроснабжение блока в течение одной минуты в случае полного отключения других источников.

Одна из главных проблем ядерного реактора – особенно РБМК, где в качестве замедлителя используется графит, – необходимость постоянной подачи охлаждающей воды в активную зону, иначе – взрыв или расплавление. Даже если реактор заглушен, его топливо все равно будет выделять остаточное тепло, которое без охлаждения может разрушить активную зону. Насосы охлаждающей воды работают на электричестве, которое вырабатывают турбогенераторы самой станции, а в случае остановки генераторов питание пойдет от внешней сети. Если же и эта схема вдруг перестанет работать, автоматически включатся дизель-генераторы, но, чтобы они достигли производительности, достаточной для питания мощных насосов, потребуется порядка пятидесяти секунд. На блоке было шесть аварийных цистерн с 250 тоннами воды, которая начала бы поступать в активную зону уже через три с половиной секунды, хотя реактору РБМК нужно 37 тысяч тонн воды в час, то есть 10 тонн в секунду, поэтому на 50 секунд этих 250 тонн бы не хватило [106].

Еще один термин, который нужно знать, – режим выбега ротора турбогенератора [107] Там же. [*] . При отключении электропитания тепловыделение не остановится, а вода еще какое-то время будет продолжать двигаться по трубам, то есть выработка пара прекратится не сразу. Турбины, в свою очередь, за счет этого пара будут генерировать электричество, хотя и с убывающими по экспоненте параметрами. Это остаточное электричество можно использовать для питания насосов в течение тех самых жизненно важных секунд, необходимых дизель-генераторам, чтобы выйти на нужную мощность. Работу механических узлов, задействованных в этом процессе, и собирались испытывать.

В официальных советских докладах утверждалось, что цель эксперимента состояла в проверке принципиально новой аварийной системы, но на самом деле выбег ротора турбогенератора – составная часть требований, заложенных в проект РБМК, и как функционирует этот режим, должны были проверить еще три года назад – при сдаче энергоблока в эксплуатацию. Тогда, ради отчета о досрочном выполнении плана, руководитель ЧАЭС Виктор Брюханов вместе с представителями разных министерств, участвовавших в строительстве и эксплуатации станции, заверил акт об испытаниях, которые еще не проводились; при этом как бы подразумевалось неписаное обещание завершить работы позднее. Сегодня это кажется безответственной авантюрой, но в то время было самой обычной в Советском Союзе практикой, поскольку выполнившие план досрочно получали разного рода награды и премии. Механические узлы требовали точной калибровки и настройки, и на третьем энергоблоке подобные испытания на тот момент проводились уже трижды – в 1982, 1984 и 1985 годах. Все три раза они завершились неудачей, поэтому инженеры внесли некоторые изменения в конструкцию регуляторов напряжения, и доработанное оборудование требовало новых испытаний. Сначала их планировали проводить во второй половине дня 25 апреля, но диспетчер «Киевэнерго» попросил главного инженера Николая Фомина отложить начало до того, как будет пройден вечерний пик потребления электроэнергии [108]. Специалисты дневной смены были хорошо подготовлены к испытаниям и знали, что делать, но после работы они разошлись по домам. Наступила вечерняя смена, но и она закончилась, и ответственность за начало испытаний легла на ночной персонал, не имевший достаточного опыта в проведении таких работ, не подготовленный к ним и не ожидавший, что сегодня они будут этим заниматься.