Френсис Мэсон - Золотой адмирал

Тут робко вошла Пег, загнала своих младших обратно в дом, потом застенчиво, бочком подошла к тому месту, где он застегивал свой пояс. Оглянувшись вокруг себя, она вдруг бросилась в его объятия и жадно, горячо впилась своим влажным и теплым ртом в его губы. Он с охотой и очень крепко поцеловал ее, чувствуя, что в охапке у него — о Боже! — была сама теплота и нежность. От Пег исходил сладкий, свежий аромат — как от хорошо ухоженной телки.

— О Питер! Питер! Увези меня отсюда, — задыхаясь, говорила она, и ее круглые коровьи глаза туманились — Они держат меня здесь как в тюрьме. Никаких развлечений. Вот прошлой осенью — они даже не взяли меня на ярмарку.

— Ну, насчет этого, голубка, — смеясь, он просунул руку ей за лиф, облапив ладонью твердую и довольно полную грудь и оценивающе качнув ее из стороны в сторону, — посмотрим, когда я вернусь из Чадли. А тем временем тебе бы лучше увязать свое воскресное платье и юбку и еще какие-нибудь вещички в небольшой узелок. Но делай все по-хитрому. Я не жажду драться с твоими братьями на кулаках. — Он говорил быстро, так как во дворе появилась высокая неуклюжая фигура Джайлза. — Которая из этих лошадей самая лучшая?

— Вот эта, по кличке Бен. Отец держит жеребца, чтобы на скачках он состязался с Белым Облаком сквайра Типтона.

— Славно. А теперь будь хорошей девочкой, уходи, — настойчиво попросил Питер, — и, ради Бога, перестань все время таращиться на меня. Ты насторожишь своих родичей.

В Чадли Питер осуществил два своих дела. От хозяина рыбного пруда он получил мешочек, полный шести — и восьмидюймовых рыбешек. Затем в той же таверне, где он впервые узнал о франклине Доусоне, старший артиллерист отвел хозяина в сторонку, извлек свой последний золотой и вместе с ним сунул ему под нос тщательно запечатанный квадрат бумаги, на котором были имена капитана Генри Уайэтта и его фрегата. Внутри содержался такой текст:

«Будь в таверне „Черный бык“ сегодня в шесть часов вечера, обязательно. Приведи с собой одного из наших самых надежных матросов. П. Хоптон «.

Трактирщик осмотрел золотой, попробовал его на зуб, заметил, что монета с обрезанным краем и потертая, но тем не менее оседлал костлявого серого жеребца и отправился дорогой в Плимут.

Вернувшись на ферму Доусонов, Питер не торопясь проследил за выкапыванием двойного ряда с правильным интервалом лунок на хорошо просушенной солнечной стороне холма. Затем он объяснил, что кукурузные зерна никогда не сажаются глубже шести дюймов, что нужно их три штуки на каждую лунку, затем бросил в вырытые ямки по карпу, засыпал их и хорошенько притоптал землю, предупредив, что тут не должно быть ворон, голодной домашней птицы и сорняков.

— А теперь, — объявил он, — я пойду попрощаюсь с миссис Доусон — и в путь.

— Я пойду с тобой, — вызвался Джайлз.

— Не нужно, дружок, — широко улыбнулся Питер. — Полосу свою не успеешь докосить.

Уже совсем рассвело, поэтому фермер и его сыновья попрощались с ним за руку и вернулись к своей работе, а Питер отшагал четверть мили к уютному жилью под опрятно уложенной тростниковой крышей и окруженному стеной. Он был уверен, что на широких красно-коричневых лицах Доусонов не проступило никаких следов подозрения.

Круглоглазая Пег, должно быть, заметила его приближение, поскольку уже, притаившись, ждала его в темном углу конюшни, одетая в плащ с капюшоном и держа в руках невозможно объемистый узел. Он велел ей сократить его наполовину, и, пока она это делала со слезами на глазах, он перенес свое седло на спину высокому золотисто-гнедому Бену, а позади седла приладил седельную подушку, которой пользовалась миссис Доусон, когда выезжала куда-нибудь с мужем.

— Ездить верхом умеешь?

— Совсем немножко, — призналась она. — Ведь я говорила тебе, дорогой, что папа и брательники никогда меня с собой не берут. О Боже, мастер Хоптон, я в тебя влюбилась по уши, правда-правда; я так благодарна, что буду тебе трудолюбивой и прилежной женой.

К счастью, их коняга оказался, несмотря на свою благородную кровь, необычайно сильным — что было весьма кстати, ибо и Питер весил изрядно, и Пег Доусон тянула стоунов на одиннадцать [69].

По глупой случайности, мамаша Доусон вышла из дому, чтобы бросить остатки еды курам: взглянула на дверь конюшни и увидела Питера как раз в тот момент, когда он подсаживал ее пухлую дочку на подушку. Она издала такой пронзительный вопль, что, как прикинул Питер, его, верно, отчетливо услышали и в соседнем графстве, и побежала, размахивая руками, как связанная квочка крыльями, чтобы преградить ему путь к бегству. С трудом стараясь подчинить своей власти резвое животное, он едва не наехал на старую фермершу. С Пег, обхватившей его за талию сзади наподобие голодной медведицы, он поскакал по аллее, чувствуя, как нервничает жеребец, все еще пугающийся дамского седла, шлепающего его по спине. Он мельком заметил Доусона с тремя сыновьями, тяжело бегущих по свежевспаханному полю, потрясающих кулаками и орущих в четыре глотки, чтобы он остановился.

— Езжайте быстрей, мастер Хоптон, — умоляла Пег, когда ее похититель перевел скакуна на легкий галоп. — Они убьют тебя, если поймают, а меня засекут до смерти

В планы Питера, однако, не входило далеко отрываться от преследователей, он намеревался просто оставаться перед ними на безопасном расстоянии. И еще, он решил не ехать по прямому маршруту в Плимут, чтобы его посланник смог вовремя добраться до «Морского купца»и предупредить Уайэтта.

Поэтому на вершине пологого холма он придержал коня, оглянулся и тут же почувствовал, как Пег с силой прильнула к его рту своими губами.

— Ха, ха, ха, мастер Хоптон, — захихикала она, еще крепче обхватывая его руками, — мы так романтичны. Но смотрите, смотрите!

Со двора фермы Доусонов вылетели галопом три всадника. Один из них — Питеру показалось, что он узнал в нем Джайлза, — сидел на ломовой с тяжелыми копытами лошади, но близнецы скакали на лошадях, похоже, обладавших хорошими скоростными качествами. Он помешкал ровно настолько, чтобы убедиться в том, что они его заметили, и пустил своего гнедого в приятный легкий галоп, взбивший на большаке неторопливый хвост красноватой пыли, и на вершине следующего пригорка убедился, что расстояние между ним и погоней значительно сократилось. Братья наверняка полагали, что золотистый гнедой вскоре устанет под двойной ношей; на самом же деле этот могучий конь не выказывал ни малейших признаков утомления. Они проехали Картленд Бикон, Хай Уиллингз и Тэйвисток, но в Уоллингтоне остановились: Пег клялась, что у нее разрывается мочевой пузырь.

Ближе к вечеру они свернули на тот большак, который тянется между Эксетером и Плимутом, и наконец Питер различил маячивший вдалеке плимутский мол Хоу. Далеко в море можно было разглядеть стоящие носом к Мьюстоуну суда снабжения, охраняемые двумя галионами Лондон-Сити. Еще один взгляд через плечо — и Питер увидел своих преследователей, скачущих сзади, теперь уже примерно в миле от беглецов. Питер рассудил, что въедет в Плимут значительно раньше шести часов, но в его расчеты вовсе не входило, чтобы мстители застали его в «Черном быке» одного, без поддержки товарищей: он хранил глубокое уважение к мускулам и кулакам сыновей франклина Доусона. Поэтому Хоптон перевел скакуна на прохладную рысцу и слушал вполуха, что там болтает Пег, делясь с ним событиями своей интимной жизни, до этого остававшимися взаперти в ее нехитром умишке.