Френсис Мэсон - Золотой адмирал

— Опознать их очень легко, — говорил он, запрокидывая голову и вливая эль себе в горло без всяких глотков.

— Как так? — потребовал пояснений Джордж Доусон.

— А так: у каждого их корабля на гроте нарисован большой красный крест, а на марселях и брамселях у них святые и ангелы и всякий прочий католический вздор

— А красные кресты у них такие же, как и у нас?

— Нет. Ихние выглядят так, — По выступившей на поручне росе рыбак начертал прямоугольный католический крест, или, как его еще называли, мальтийский, и еще один такой же, но с раздвоеными косицами — иерусалимский. — А наши проще и серьезней, как вот такой простой латинский крест. Скажу вам, братва, — он страшно повращал своим единственным глазом, — вы и представления не имеете, какие у них здоровенные корабли, а борта щетинятся пушками, как дикобразы иголками. Они привели с собой огромные высоченные каракки из Леванта, а галеры и галеасы из Генуи и других итальянских государств могут плавать независимо от ветра.

— А у нас таких нет? — спросил высоким голосом маленький юнга.

— Нет, — ответил ему хор голосов.

— А на каком из кораблей вымпел адмирала? — спросил Генри Уайэтт.

— Слышал, что на «Святом Мартине», но я в этом не уверен. — Над своей кружкой эля гость хмуро всмотрелся в напряженные, озабоченные лица сгрудившихся под факелами людей. — Трудненько нам будет отбивать этих проклятых папистов от наших берегов. Да храни нас Бог, если испанцы войдут в Портленд-саунд или окажутся позади острова Уайт.

После кажущегося фатальным промедления поступил приказ, чтобы крупные корабли и галионы верповались из Плимут-саунда. Это осуществляли следующим образом: в малой шлюпке на веслах перевозили в сторону моря один якорь и затем, пользуясь лебедкой, подтягивали корабль на якорной цепи; второй якорь, в свою очередь, тоже перемещали вперед.

Проще обстояло дело с небольшими военными кораблями, такими, как частные галионы, фрегаты и барки: собственные пинассы брали их на буксир и тащили до тех пор, пока паруса их не наполнялись слабеньким бризом, слава Богу, подувшим с северо-запада.

Хьюберт Коффин, Генри Уайэтт и другие капитаны Дрейка почти не спускали глаз с большого фонаря, сияющего желтоватым огнем над искусно отделанной кормовой галереей флагмана, медленно, но верно плывущего в сторону моря: из-за косого дождя и клубящегося тумана было очень непросто не потерять его из виду.

Рассвет застал эскадру Дрейка у Эддистоун-Рок на безопасном расстоянии от берега. За Дрейком далее по порядку шли лорд Хоуард Эффингем с главной боевой силой эскадры, затем, в опасной близости к берегу, те отряды, которым судьба предназначила драться под началом сэра Джона Хоукинса и Фробишера. Ни одного корабля этих двух последних отрядов еще не было видно наблюдателям Дрейка, когда перед самым рассветом флагманский корабль просигналил всем свернуть паруса.

Наступившее утро выявило численность англичан: пятьдесят четыре разнотоннажных судна. С них еще не заметили ни одного корабля с красным мальтийским или иерусалимским крестом на марселе.

Субботний день 20 июля 1588 года оказался почти безветренным, поэтому две эскадры стояли у берега, тяжело покачиваясь из стороны в сторону меж гладких валов, накатывающихся из Атлантики. Наступил полдень, но горизонт еще оставался чистым, не усеянным парусами, лишь проскользнуло несколько каботажных и рыболовных судов. Перепуганные рыбаки и торговцы старались поскорее убраться в гавани. Куда-то запропастились и отряды, которыми командовали сэр Джон Хоукинс на «Елизавете Бонавентур»и Мартин Фробишер.

Моряки начинали злиться и нервничать: ведь долго тянущийся день уже клонился к вечеру, смеркалось, а все еще не появилось ни одного красного креста, чтобы предложить им сражение.

Дрейк и его старшие офицеры придерживались того мнения, что, должно быть, испанцы очень медленно продвигаются вперед параллельно корнуоллскому берегу, дожидаясь отставших кораблей, которые должны занять свое место в широком подковообразном строю эскадры испанского главнокомандующего. Снова и снова артиллеристов призывали на их посты для тренировочных упражнений по зарядке и чистке пыжами орудий, пока наконец с крепкими ругательствами они не отказались от дальнейших учений.

А не могло бы так случиться, что доны повернули назад? Некоторые капитаны не отрицали такой возможности, ибо слишком уж медленно продвигалась армада, выйдя из Ла-Коруньи, рискуя остаться без достаточных запасов воды и провизии, особенно на этих своих мореходных крепостях, немилосердно забитых сухопутными войсками.

Солнце совсем уже скатилось на запад, медленно опускаясь в воды Атлантики, и лишь тогда наблюдатели англичан, сидящие на топах самых высоких мачт, смогли различить бледную черную полосу, выделяющуюся на горизонте и согласно поспешным прикидкам отстоящую милях в двенадцати от берега Корнуолла. Так вот где стоял их враг! Зловещая длина и плотность этой темной линии вдалеке породила дурные предчувствия и тревогу, достаточные, чтобы утихли самые шумные хвастуны и на время приумолкли самые яростные оптимисты.

Однако опытные моряки нашли в этой ситуации много удовлетворительных сторон. Армада Медины-Сидонии, видимо, еще не знала, что этой ночью Дрейк и Хоуард прошли поперек фронта их кораблей и стояли теперь под попутным ветром, имея перед ними преимущество и потому способные наброситься на них с тыла с яростью волков.

Когда наступил рассвет с благоприятным северо-западным ветром, галион «Коффин», вероятно, ввиду его малых размеров и прекрасных скоростных качеств, — нужно снова отдать должное строительному мастерству Генри Уайэтта, заставившего Хьюберта убрать с корабля лишние надстройки, — отправили на разведку, пытаясь установить курс противника. Сердце капитана Коффина затрепетало от волнения, когда Клоуг, его штурман, приказал развернуть все паруса. И вот под своим личным зелено-золотым знаменем, затрепетавшим на марсе фок-мачты, он устремился к отдаленной массе вражеских кораблей.

Поднявшись на грот-рей, Хьюберт всмотрелся в строй противника и понял, что Медина-Сидония, сухопутный генерал, расположил свои корабли в таком порядке, словно вел в сражение армию. В общих чертах, строй испанцев напоминал широкую подкову, с наружного края которой стояли главные силы, а центр занимали огромные, захватывающие дух каракки Испании и Португалии. На каждом шипе подковы тоже стояли крупные корабли.

Перед строем армады курсировали два больших галеаса: Хьюберт даже издалека мог различить взмахи их весел. Внутри, под защитой стенок этой подковы, находилось внушительное число транспортов с запасами продовольствия, военного снаряжения и прочих необходимых в длительной военной экспедиции запасов. Подсчитать точное количество всех кораблей, усеявших темно-синие воды у Эддистоуна, оказалось совершенно невыполнимой задачей, и потому, верный своим инструкциям, галион «Коффин» приблизился лишь настолько, чтобы убедиться в маршруте армады — а шла она медленно к берегу, как если бы собиралась ударить по Плимуту.