Джон Джейкс - Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Полагаю, он уже сошел с ума.

Джейн пожала плечами, не собираясь с этим спорить.

– Это не последняя схватка. Он вернется.

В лагерь разведчики въехали в сопровождении четырех пронзительно лающих псов. Первым скакал Гриффенштайн, за ним братья Корбины и молодой мексиканец-переводчик, выросший среди шайеннов и свободно говоривший на их языке. Звали его Ромеро, но он, естественно, сразу превратился в Ромео.

Джо Калифорния ехал на муле. Чарльз, который наблюдал за их прибытием, сразу заметил, что он качается в седле из стороны в сторону и блаженно улыбается неизвестно чему.

– Пьян как сапожник, – сказал он позже Генри-немцу. – Как только Кастер терпит этого клоуна?

Генри-немец почесал за ухом терьера, вилявшего коротким хвостом. Вокруг лагеря болталось не меньше десятка беспризорных собак.

– У меня, вообще-то, сложилось впечатление, что по-настоящему Кастеру нравится только один человек – сам Кастер. Так что какое это имеет значение? Ты говорил, что хочешь убивать шайеннов. Кудряш именно этим и собирается заниматься.

Наступил ноябрь с его темным, свинцовым небом и резкими ветрами. В лагере на северном берегу Арканзаса Кастер приказал удвоить тренировочные стрельбы. Теперь дважды в день солдаты Седьмого палили по мишеням, установленным в ста, двухстах, трехстах ярдах. Снайперы Кука часто ошивались поблизости, делая язвительные замечания и давая высокомерные советы.

Генералы Салли и Кастер собрали офицеров и разведчиков, чтобы обсудить стратегию, предложенную Шериданом и получившую одобрение в штабе округа. Чарльз шепотом спросил Гриффенштайна, почему на совете нет Гарри Венейбла, и тот ответил, что Венейбл слег с ужасной инфлюэнцей.

Генерал Салли, выпускник Военной академии сорок первого года, выглядел немного старше своих лет. Его знаменитый отец, Томас Салли из Филадельфии, был известным художником-портретистом, а также автором множества исторических полотен; даже Чарльз, будучи весьма далеким от искусства человеком, знал его прославленную картину, изображавшую героическую переправу генерала Вашингтона через реку Делавэр.

Сын художника имел горделивую осанку и всегда носил длинную аккуратную бородку клинышком. Несмотря на то что за последнее время ему не удалось найти и уничтожить хоть сколько-нибудь индейцев к югу от Арканзаса, у него все равно была прекрасная репутация, заработанная еще на Мексиканской войне. Он считался опытным борцом с индейцами, участвовал в подавлении восстания сиу в Миннесоте в шестьдесят третьем году, вынудив их отступить тогда к Черным Холмам. Чарльз внимательно посмотрел на Кастера – Мальчик-Генерал не мог полностью скрыть своего раздражения в разговоре с Салли. Едва ли в будущем походе будет место им обоим, подумал Чарльз.

Салли показал на карте, как три атакующие колонны одновременно ворвутся на Индейскую Территорию. С востока, от форта Баском на Территории Нью-Мексико, шли смешанные части пехоты и кавалерии. Пятый кавалерийский полк под командованием бригадного генерала Юджина Карра должен был ударить с юго-востока, со стороны форта Лайон в Колорадо, в направлении Антилопьих холмов, которые представляли собой приметный ориентир рядом с рекой Норт-Канейдиан.

Центральную колонну должен был повести Салли или Кастер, в зависимости от того, чья возьмет. Она считалась основной атакующей силой и состояла из одиннадцати кавалерийских взводов Седьмого полка и пяти пехотных рот Третьего, Пятого и Тридцать восьмого. Предполагалось, что колонна зайдет строго с юга, потом пехота встанет там гарнизоном, где будет организован базовый склад снабжения для всех частей, а кавалерия пойдет дальше и будет совершать набеги на всех шайеннов и арапахо, каких только сможет найти. Салли объяснил, что две другие колонны сейчас действуют как загонщики в джунглях, сгоняя индейцев к главной колонне. Чарльз был приятно удивлен, узнав, что его старые друзья тоже принимают в этом участие.

– Твои парни из Десятого сейчас на берегах Смоки-Хилл, – сказал ему Генри-немец после совещания. – Если бы не они, Кастер мог бы до сих пор патрулировать там, вместо того чтобы искать славы здесь. Эти негритосы завоевали чертовски хорошую репутацию. Честно говоря, солдаты из них оказались намного лучше всех этих белых пьянчуг и инвалидов. Никому не хочется это признавать, но так и есть.

Чарльз вспомнил Маджи-чародея, Уильямса Стеклянный Глаз, старика Барнса, полковника Грирсона, и по его заросшему лицу впервые за долгое время скользнула улыбка.

Как-то вечером, сидя за поздним ужином у костра, Чарльз поднял голову и увидел, что напротив стоит грязная желтая собака и смотрит прямо на него. Он не обратил на нее внимания и продолжал жевать кусок джерки.

Беспризорный пес, которого Чарльз уже замечал раньше, вильнул хвостом и умоляюще тявкнул.

– Какого черта тебе надо?

Сидевший по другую сторону костра Джо Корбин засмеялся:

– Да это же Старина Боб. Он вечно тут бродит, интенданта себе ищет.

– Это не я, – сказал Чарльз и снова принялся жевать.

Старина Боб начал прыгать вокруг него, безостановочно виляя хвостом и издавая звуки, больше похожие на кошачье мяуканье. Его грустные желтовато-коричневые глаза смотрели на Чарльза не отрываясь.

– О черт!.. – наконец вздохнул Чарльз и, вынув изо рта кусок мяса, бросил его псу.

С этого момента Старина Боб принадлежал ему душой и телом.

Чарльз не хотел принимать участие в продолжающемся расколе в Седьмом кавалерийском, но, к несчастью, избежать этого никому не удавалось. У Кастера было полно врагов, и почти все они так или иначе выражали свои чувства, спрашивали их об этом или нет. Чаще других в этом усердствовал талантливый бревет-полковник Фред Бентин, который командовал ротой «H» в звании капитана.

– Пусть тебя не обманывает его внешнее спокойствие, Чарли, – сказал он однажды. – Трибунал не прошел для него даром, и он до сих пор не забыл обиды. Конечно, наша Царица Савская, – (так недруги Кастера называли его жену Либби), – продолжает твердить, какой он герой и что он невинен как младенец. Впрочем, он и сам этому не верит. Понаблюдай за ним, и заметишь, что он бегает мыть руки по десять-пятнадцать раз на дню! Ни один мужчина в здравом уме не станет этого делать. Может, для Шеридана это и настоящая война, но для Кастера – всего лишь игра. Он все делает только для своей известности.