Джон Джейкс - Рай и ад. Великая сага. Книга 3

– Когда я думал, что сказать вам, – продолжал Джордж, – я вспомнил о том плакате, который сделали к празднованию Дня независимости в Филадельфии. Вы видели его? – (Многие согласно закивали.) – Позвольте мне процитировать слова из него. – Он взял листок и прочитал то, что было написано на плакате между 1776 и 1876 годом; потом положил листок рядом с бокалом воды. – Это очень точно подводит итог как для страны, так и для наших собственных жизней. С тех пор как Мэйнов и Хазардов впервые связала дружбой Военная академия, мы все изменились, как изменилась и страна. Мы никогда не станем прежними, и только одно осталось неизменным. Привязанность наших семей друг к другу неизменна.

Никогда не станем прежними, подумала Мадлен. Как это верно! Констанция умерла. Купера не пригласили, хотя все искренне сожалели о том, что нет Юдифи. Эштон, наверное, в Чикаго со своим мужем-миллионером – невелика потеря. Чарльз и Билли, чьи жизни пошли такими разными путями, скрывали то, что им неловко друг с другом, несмотря на крепкую дружбу в прошлом.

Стэнли, скучающий и равнодушный, сидел рядом со своим неприветливым сыном, явно недоумевая, зачем они согласились прийти на это затеянное Джорджем воссоединение.

Но самое главное – здесь не было ее дорогого Орри.

– Эта привязанность помогла нам пройти через трудности испытаний, выпавших на долю нашей страны, – говорил Джордж, – через мрачные годы войны и время политических распрей, и пусть эти узы стали тоньше, но они никогда не рвались. И к этому дню вновь окрепли. Моя мать верила, что горный лавр обладает особой силой, что он способен противостоять разрушительному действию смены времен года. Она говорила, что только любовь и семья могут порождать такую же силу в человеке, и я уверен, что это так и есть. Мы сами – тому доказательство. Мы из двух семей превратились в одну, и мы выжили. Такая сила и близость, рожденные дружбой и любовью, – это один из великих даров, оставленных нам Орри Мэйном, и причина того, что он по-прежнему с нами сегодня. Я любил моего друга Орри, и я люблю всех вас. Спасибо, что приехали в Филадельфию, чтобы подтвердить… чтобы… – Он снова закашлялся и наклонил голову, а потом быстро вытер правый глаз пальцем. – Спасибо, – произнес он в тишине. – Хорошего всем вечера.

Чарльз с Уиллой первыми покинули обеденный зал. Чарльз тут же заметил в вестибюле необычный шум. Кто-то из гостей отеля нервно перешептывался, кто-то читал газеты. Чарльз быстро пошел к стойке портье.

– Что случилось? – спросил он.

Бледный портье отложил «Инкуайер» и ответил:

– Генерал Кастер убит. И все его люди тоже.

ВЕЛИКАЯ БИТВА ИНДЕЙЦЕВ

Кровопролитная схватка на Западе.

Земля завалена трупами.

Убито более трех сотен человек.

ИНДЕЙСКАЯ РАСПРАВА

Печальные новости подтвердились.

Начало новой войны неизбежно.

Список убитых и пропавших без вести

Первым числится ген. Кастер.

Его брат Слэйн вместе с ним.

ИНДЕЙСКАЯ ВОЙНА

Как можно было потерпеть такое поражение.

Первые слухи слишком правдоподобны.

Сорок восемь часов непрерывной схватки.

Наконец прибыло подкрепление.

Причины катастрофы.

Безответственная опрометчивость Кастера.

«Филадельфия инкуайер», 6, 7, 8 июля 1876 года

Луна освещала крыши Филадельфии и лицо человека, стоявшего у окна в отеле. Он был в одних брюках. Часы показывали уже половину второго ночи. Но он не мог спать. А из-за него не могла заснуть и Уилла. Он слышал, как она ворочается в постели за его спиной.

– Я рад, что Маджи приедет на ранчо, – тихо сказал он, – как только получит отпуск. Хотелось бы знать, что он думает об этой бойне.

– Ты очень расстроился, да? – (Чарльз кивнул.) – А ты сам что об этом думаешь? – спросила она.

– Трудно что-то оценивать, не зная фактов. Сообщения в газетах путаные, одно противоречит другому. Мне жаль тех, кто служил под началом Кастера, и мне жаль его жену, но, видит Бог, о нем самом я совсем не печалюсь. Не знаю… понимаешь, это как колесо, которое совершило полный оборот. Сколько людей говорило о том, что Кастер привел нас к Уошито только для того, чтобы поправить свою пошатнувшуюся репутацию. Ему нужна была победа. Любой ценой. И он добился ее, только она была грязной. Уошито так и не отпустила его, и на этот раз, думаю, он гнался за победой, чтобы стереть тот позор из памяти. Похоже, он просто не послушал приказов и полез куда не следовало. – Чарльз тяжело вздохнул, по-прежнему глядя в окно. – Я не могу избавиться от мысли, что его больше интересовала будущая президентская гонка, чем сиу. И должен признать, я рад, что этот сукин сын мертв.

Уилла услышала смятение в его голосе, как отзвук тяжелых воспоминаний. В полутьме он увидел, как она протянула к нему руки:

– Я люблю тебя, Чарльз Мэйн. Иди ко мне, позволь тебя обнять.

Чарльз пошел к кровати, но тут из своей комнаты громко закричал Гус.

Он стремительно бросился к задней двери спальни, пробежал через гостиную, в маленькую комнатку сына. Смяв простыни, Гус метался в постели и кричал:

– Не надо, не надо!..

– Гус, это папа. С тобой все хорошо. Не бойся. – Он взял мальчика на руки и крепко прижал к себе, гладя по мокрым от пота волосам.

Через какое-то время он положил ребенка обратно на кровать, Гус смотрел перед собой бессмысленным взглядом. В лунном свете шрам казался черным. Чарльз мысленно выматерил всех Бентов и Кастеров на этом свете.

Огромные испуганные глаза мальчика наконец остановились на нем.

– Па…

Чарльз немного расслабился. Напряжение спало.

– Да, сынок.

Вирджилия была единственной белой в этом маленьком, скромном ресторане, куда они вместе с Джейн и Сципионом пришли на прощальный завтрак. Яйца, жареная рыба, кукурузный хлеб – все было очень горячим. За соседними столиками сидели люди, явно живущие по соседству с рестораном, а обслуживал всех один-единственный официант, сын повара.

– Я очень рада, что мы познакомились, – сказала Вирджилия.

– Я тоже, – ответила Джейн. – Жаль только, что мой муж не смог увидеть эту выставку. – В ее голосе не было жалости к себе – лишь печальное утверждение.

– А я даже не знаю, понравилось мне или нет, – сказал Сципион.

– Почему? – удивилась Вирджилия.

– Не уверен, что у нас есть повод для праздника. – Он сложил свои красивые руки на старенькой скатерти и задумчиво уставился на них. – Война закончилась одиннадцать лет назад. Не такое уж долгое время, но мне иногда кажется, что все ее достижения исчезли. Вчера я видел вывески на одном доме в центре города. Две вывески на разных дверях: «Только для белых» и «Только для цветных».

Джейн вздохнула:

– У нас в Южной Каролине таких вывесок пока нет, но они вполне могут появиться. Куклуксклановцы продолжают кричать «ниггер, ниггер», белые протестуют против налога на бесплатные школы, мы снова не можем ездить на общественном транспорте, краснорубашечники Хэмптона лютуют, осенью точно победят демократы, уйдут последние федеральные военные, которые могли бы нас защитить. Нет, война не выиграна, ты права. Как мы радовались еще несколько лет назад, и что теперь? Мы опять скатываемся назад, к тысяча восемьсот шестидесятому году.