Кристиан Жак - Фараон [litres]

Фараон не забывал собирать редкие растения, и его невозмутимость несколько утешала солдат. Хотя по мере приближения к цели тревога в рядах армии нарастала. Скольким храбрецам суждено погибнуть и вернуться в Египет лишь затем, чтобы там обрести вечный покой? Что ж, по крайней мере, бальзамировщиков хватает, и тела убитых не останутся гнить на земле противника…

Глава тайной службы государства Митанни был прирожденным манипулятором. С благословения своего государя он использовал своих союзников, таких как правитель Кадеша, дабы помешать Египту взять под контроль Сирию, этот постоянно кипящий котел. Поражение при Мегиддо – удар болезненный, но без серьезных последствий. Ведь у фараона одна навязчивая идея: сберечь свою страну. Не воспользовавшись добытым в бою преимуществом, он увел армию назад, в Египет. И так будет всегда.

Не так давно Тутмос отвоевал ливанские порты. Что ж, это преимущество иллюзорное и кратковременное: наместники предадут его, дай только шанс!

В итоге после семи кампаний, которые были скорее демонстрацией силы и не принесли реальных плодов, фараон всего лишь отдалил развязку. Очень скоро Митанни поднимет весь сиро-палестинский регион, и Дельта задохнется под полчищами завоевателей. То будет новое вторжение, сравнимое с гиксосским, – конец Двух Земель, которые навсегда превратятся в митаннийскую провинцию.

Многочисленные донесения сходились в одном: во главе своей армии Тутмос инспектирует земли Ретену. Конечный пункт, по всей вероятности, – город Алеппо. Еще один военный парад, направленный на устрашение местных жителей. А потом, вдоволь покрасовавшись, фараон вернется домой, чтобы сорвать овации и там.

Опасаться нечего.

Прямо передо мной – Евфрат [87] Нахарина (египетское «Страна рек»), по названию одной из областей государства Митанни. .

А за ним – Митанни, голова чудища, держащего в своих когтях Сирию, Киликию, Ассирию, Вавилонское царство и Хатти [88]. «Страна рек», у которой одна мечта – завладеть Египтом и его поработить.

Продвигаться медленно, маленькими шажками, истощать оборону противника, усыпить его бдительность, а потом неожиданно атаковать – такова стратегия митаннийцев.

Я же должен с помощью богов их обыграть. И, кажется, это вполне осуществимо.

– Впереди – никаких признаков противника! – объявляет Джехути.

– В арьергарде тоже тишина, – подхватывает Маху.

– Разгружайте корабли и спускайте на воду!

Маневр этот выполняется очень быстро. Старик предпочел бы плыть по Нилу, но сейчас ностальгия не к месту.

Река широкая, бурная, с предательскими подводными течениями. Небо свинцового цвета, влажность высокая, и дышится тяжело…

Первыми переправляются лучники – на случай, если на противоположном берегу поджидает противник и нужно будет контратаковать. За ними – пехота, следом – колесницы. Замыкают конвой лекари. Минмес, Джехути, Маху и Тьянуни хором умоляют меня не садиться на головное судно. Если убьют меня, случится беспорядочное бегство. Против воли соглашаюсь с их аргументами, но глаз не свожу с восточного берега.

Когда начнется бой? Во время переправы через реку или при высадке?

Однако ничего подобного не происходит.

Как я и предвидел, митаннийцы ни на мгновение не допускают, что я осмелюсь форсировать Евфрат.

Мои лучники тем не менее занимают боевые позиции, и пехота начинает высадку. Вот наконец и колесницы выезжают на землю противника.

– Где вражеская армия? – недоумевает Маху.

– Они настолько уверены в надежности своих природных границ, что даже не следят за ними.

– Такая грубая оплошность? Невероятно!

– Убедись, что в окрестностях безопасно.

Прибегает Минмес:

– Идем, ты должен это увидеть!

Он приводит меня на пригорок со стелой, установленной здесь моим предком, первым из Тутмосов. Ею обозначена новая граница Египта.

Я читаю текст и после недолгого размышления призываю своих военачальников.

– Этот священный обелиск послужил нам оберегом. Минмес, проследи, чтобы подобные ему были изготовлены и установлены тут же, как подтверждение побед моего предка, на века!

Царь Митанни не знал, на кого обрушить свою ярость.

– Что такое ты говоришь, презренный? Египтяне – переплыли Евфрат? Невозможно!

– Донесения лазутчиков не допускают сомнений, – пролепетал, запинаясь, глава тайной службы.

– Пара сотен пехоты от силы?

– Нет, государь. Целая армия!

– И ведет ее Тутмос?

– Да.

– И ты раньше не мог узнать?

– По всем признакам, он направлялся в Алеппо.

– По признакам, говоришь? А теперь он где?

– Продвигается вглубь нашей территории и уже уничтожил деревню на своем пути. Сопротивляться было некому.

Взбешенный властитель созвал военачальников и приказал остановить захватчиков.

После чего повернулся к главе тайной службы, так и не вставшему с колен.

– А этого болвана – на кол!

Ступив на вражескую территорию, египтяне действовали в соответствии с распоряжениями своего фараона: предавать огню деревни, непокорных уничтожать, деревья рубить, сельскохозяйственные посевы сжигать. Самое главное – запугать жителей Митанни, чтобы они уверились: Тутмос может их уничтожить. Изгнанный из логова, хищник лишится привычного ощущения безопасности и безнаказанности.

На начальном же этапе было захвачено пятьсот тринадцать пленных и двести шестьдесят лошадей, а рогатого скота, кувшинов с вином и растительными маслами, посуды и других ценных вещей – и вовсе несчитаное количество.

Митанни перестала быть неуязвимой, и отголоски побед Тутмоса докатятся и до соседних стран…

«Победа, победа! – бормотал себе под нос Старик. – До нее еще далеко. Мы застали врага врасплох, это да, но он скоро даст сдачи. И лобовое столкновение будет жестким».

Удерживать руль, найти верный курс, беречь экипаж, выбрать правильный порт – вот моя главная обязанность. И мой долг – дать отпор любому, кто захочет нас уничтожить. Переговоры, бесконечная и бесполезная болтовня, пока страна погружается во мрак… Это не для меня.

Перед высшим судом мне придется отчитаться за все содеянное. И судьи решат, был ли соблюден принцип Маат. С меня спросят за каждого убитого в бою солдата, за эту войну, которую я веду, дабы Египет не погряз в варварстве.

Богами мне доверена судьба не имеющей себе равных цивилизации. Со времен первых династий она строит храмы и свое общество, поддерживая единство духовности, экономики и быта.

После посвящения в великие мистерии фараон становился проводником между незримым и зримым. Для тех, кто не разумеет первого, второе не имеет смысла. И если царь сбивается с истинного пути, народ следует за ним.