Кузнецов Иван - Глубокий поиск. Книга 1. Посвящение

— Сколько ещё я должен тебя ждать?

Я оборачиваюсь в сторону входной двери. Я делаю это медленно, так как не имею права видеть того, кто у меня за спиной. Что-то мешает смотреть: зрение сужено, как в шорах. Мне ввели сыворотку. Она нарушает нормальную работу сознания, но я должна преодолеть её действие.

— Повторяю: я жду! Ты забыла?

Николай Иванович стоит в холле в шинели и фуражке и сердито хмурится.

— Почему до сих пор не одета, где ботинки?

Как я могла забыть?! У нас же очередная экскурсия по городу. Сегодня Николай Иванович обещал провести меня по самым загадочным местам Москвы. Я должна ощутить их энергетику и считать информацию. Возможно, кое-где застряли люди, и их надо отпустить, как тогда, с немецким самолётом…

— Вот твои ботинки, надень скорее! — раздаётся из-за спины. — Николай Иванович тебя заждался. Сдала экзамен — это не повод расслабляться. Одевайся быстрее. Как к тебе обращаться-то, коллега?

Я, наклонившись, протягиваю руку за ботинками, но тут же сконфуженно выпрямляюсь. Отчего же экзаменатор по-прежнему не выходит вперёд, если экзамен успешно мною сдан? Настоящий подвох! Я не удосуживаюсь повторить: «Хайке». Просто молчу: ну его! Присев на корточки, украдкой щупаю ковёр. Пальцы щекочет щёточка ворсинок. Нажимаю всей ладонью сильнее — тысячи нежных покалываний. Очень отчётливые ощущения. Стало быть, всё происходит наяву. А то я уж решила, что сплю.

Значит, надо действительно надеть ботинки. Во сне сошло бы и босиком пройтись по заснеженному городу, чтобы не тратить время: ведь меня ждут!

Мучительно стараюсь вдеть ногу в ботинок. Никак не попадаю. Напоминаю себе: я — под действием психотропной сыворотки. Я должна лучше контролировать движения.

— Да, — преспокойно заявляет голос из-за спины, — если ты не сумеешь надеть ботинки, Николай Иванович уволит тебя из Лаборатории.

Разве я рассуждала о контроле над движениями вслух? Или незнакомец читает мысли? Но если он читает, значит, я допустила его в свои мысли?!

— Видишь, как много я знаю о тебе? — заявляет невидимый собеседник.

Как меня учили? Человек много знает о тебе в двух случаях: если он считал тебя либо если он создал тебя. Не позволяй создавать себя тем, кому не доверяешь!

Что, если он не читает мои мысли, а подкидывает мне свои? Очень похожие на мои собственные? Как проверить?

Я снова оглянулась на Николая Ивановича. Тот стоял по-прежнему у двери, прислонившись плечом к притолоке, и задумчиво смотрел на меня. «Он-то видит моего экзаменатора», — мелькнула неожиданная мысль. И не успела я сообразить, что мне это даёт, пришла следующая: «Если только Николай Иванович не чудится мне». Его сердитое нетерпение слишком уж быстро сменилось отрешённой задумчивостью. Немотивированно. Так бывает в трансе. И во сне.

— Что же ты? — печально сказал Николай Иванович. — Ты ведь знаешь, что у меня совсем не осталось времени!

— Ты знаешь это лучше него самого, — тихо-тихо прокомментировал голос.

Я сильно вздрогнула. Но не проснулась. Зато мне стало очевидно: товарищ Бродов — не реальный, а только иллюзия или образ сновидения. Наведённый образ. Потому что мой настоящий руководитель так не разговаривает и так себя не ведёт.

Я только собралась ещё раз протестировать себя, чтобы определить, сплю ли, но невидимый собеседник опередил:

— Он озвучил твои собственные мысли. Твои собственные. Разве нет?

Я чуть было не согласилась мысленно, чуть было не ужаснулась прозорливости собеседника. Но, приложив усилие, вспомнила ещё один из пройденных уроков: «Проясняй ситуацию. Задавай как можно больше уточняющих вопросов!»

— Какие мысли? Какие мои мысли он озвучил?

— Те, что вызывают у тебя смутное беспокойство и чувство вины.

Вот вы и попались, товарищ экзаменатор! Ничего-то вы не знаете! Если я и допустила слабину, меня прикрывает Лида, а в реальной работе меня будут прикрывать все операторы. Никому не считать меня без ключа. Ключ — имя. И Николай Иванович не зря стоял у дверей: чтобы я не отдала ключа! Так же будет, когда я буду работать по-настоящему. Я — не одна. У меня есть надёжное прикрытие. Всё, что от меня требуется, — сохранить ключ.

— Какие конкретно? — не отстала я, уже предвкушая победу.

— Ровно те, которые я придумаю, — спокойно заявил голос. — Ты спишь, и я полностью управляю твоим сном. Я заставил тебя думать, что ты бодрствуешь, я заставил тебя видеть руководителя и говорить с ним, я отправил тебя в путешествие, о котором ты мечтала, а теперь я снова поменял твою реальность, заставив тебя понять, что ничего этого не было в действительности. Я сам создал твоё имя. Твой единственный шанс проснуться — назвать его! Проснуться может только подлинная личность. Подлинная личность носит подлинное имя…

Он создал мою реальность. Он создал моё сновидение. Он создал мою вину. Он создал моё имя…

Он создал первое правило! Не оборачиваться. Он заявил: пока я не сдам экзамен, я не должна оборачиваться. Иначе — провал.

Пока я следую его правилу, он управляет моим миром.

Я решительно обернулась.

То есть хотела обернуться. Но тело перестало слушаться. Движения стали замедленными, бесконечно тягучими. Чёткие очертания окружающего мира размылись, стали меняться. Уж это-то состояние было хорошо мне знакомо. Я сплю, и я близка к пробуждению. Мне стало сниться, что я еду в тоннеле метро в теплушке и знаю, что следующая станция называется «Горы»…

— Всё. Закончили. Приводите её в чувство!

Когда слышишь голос, звучащий наяву, его уже со сновидением не перепутаешь!

Чья-то ладонь так мягко прикоснулась к моему плечу, что я будто погрузилась в пуховую подушку. И начала снова проваливаться в забытьё, но уже блаженное, сладкое, безо всяких сновидений. Отдых!

— Николай Иванович, пусть, может, поспит, отдохнёт? — донёсся из реальности второй хорошо знакомый голос.

— Нельзя. В инструкции к препарату чёткое указание: будить! Ты же ознакомилась с инструкцией, Серафима.

Теперь меня стали расталкивать: по-прежнему мягко, но настойчиво. Я вдруг почувствовала, что соскучилась, что хочу скорее вернуться к тем, кто меня ждёт.

— Умница, девочка! Молодец.

Николай Иванович, на котором прямо лица не было, протянул руку и положил ладонь мне на плечо. Ни в каких обстоятельствах прежде я не замечала, чтобы руки у него дрожали. А сейчас это было так отчётливо, что он сам почувствовал и скорее спрятал ладони в карманы.

— И ты, Лида, молодец. Обе отработали на отлично! На сегодня — никаких больше дел. Освобождаю вас от всех обязанностей. Подробный разбор проведём завтра, а сегодня — отдыхайте!

— Николай Иванович, может быть, вам… — начала было Лида, вставая со своего стула.