Кузнецов Иван - Глубокий поиск. Книга 1. Посвящение

— Тася, что случилось? — прозвучало не столько с сочувствием, скорее напряжённо. — Что тебя так расстроило? Устала?

Я помотала головой.

— Я просто… просто… Я не знаю… Мне просто жалко стало, что вы так беспокоились за меня… И ещё мне жалко…

— Стоп! — воскликнул руководитель. — Стоп. Тая, осторожно. Один из побочных эффектов препарата. Проявляется позже формально определённого срока действия. Кажется: справился, уже всё закончилось. Но вот такая наступает эмоциональная… подвижность, что ли. Всех любишь, всех жалеешь… Похоже на алкогольное опьянение, но действие менее заметно при самонаблюдении и чётче выражено внешне.

Я вся обратилась во внимание, слёзы подсыхали на щеках.

— Не стал предупреждать тебя заранее. Было предположение, что это — индивидуальная реакция…

Мои глаза, наверное, так расширились, что Николай Иванович замолчал. Я, кажется, даже рот приоткрыла. Бурная эмоциональная реакция, возможно, и проистекала от искусственно созданной «подвижности» чувств, но, право же, повод был существенный! В подлинности своего внезапного озарения я не сомневалась.

Вот почему Николай Иванович так испытующе смотрел на мои руки: всё проверял, не дрожат ли! И вот почему сам он до сих пор выглядит так, что краше в гроб кладут, хотя опасный эксперимент уж завершился, и благополучно притом.

— Николай Иванович, вам что, тоже ввели сыворотку?

Воспалённые глаза начальника сверкнули торжеством, лицо, вся фигура вроде как подтянулись и помолодели. В углах губ заплясала гордая улыбка, которую товарищ Бродов еле сдерживал.

Он выразительно кивнул на дверь и приложил палец к губам. Поближе наклонившись ко мне и понизив голос, сказал:

— Никому не надо знать. Понимаем? Знает только Катя: она колола препарат. Лида, не исключено, что догадывается, но это только её догадки, верно? — Николай Иванович слегка подмигнул. — С Катей тоже не стоит ничего обсуждать. Понимаем?

— А… тот человек?

— Нет.

— Зачем?

Я уж догадывалась, но хотела услышать от него самого.

С плохо скрытой гордостью товарищ Бродов ответил:

— Я не мог ввести тебе препарат, не попробовав на себе. Были… испытуемые. Но нужно прочувствовать состояния, которые возникают. Зато я смог проинструктировать тебя как следует.

А ещё он не был уверен, что препарат безопасен. Об этом Николай Иванович умолчал, но я считала.

— Это немецкий препарат, — внезапно сказал товарищ Бродов. — Его недавно раздобыла наша разведка. Говорю только тебе. Никто здесь не знает. Новейший немецкий препарат. Считается у них самым передовым. Если тебя будут проверять, то на нём.

Сочувствие к руководителю смешалось с благодарностью за его заботу — такую ненавязчивую и самоотверженную, как выяснилось. Я старалась контролировать чувства, но благодарность и сочувствие представлялись вполне естественным.

До своей кровати я едва добрела: не только руки, но и ноги, наконец, задрожали — не то от действия сыворотки, не то от напряжения последних суток, не то от внезапности откровений, свалившихся на меня в разговоре с товарищем Бродовым. А может, от того, что непонятный ледок в моём сердце дал трещину…

Немецкую сыворотку наша разведка раздобыла как нельзя вовремя и как нельзя кстати. И именно ту, что нужно. Огромное спасибо нелегалам! Честь и хвала и низкий поклон!

Что касается так называемой сыворотки правды, которая активно разрабатывалась и у нас, так её не имело смысла вводить Таисии для пробы. Препарат далёк от совершенства, имеет массу побочных действий, при этом основной его эффект хорошо изучен, и он зубодробителен. Идёт грубое воздействие на сознание и подсознание, сопротивление бесполезно. Будешь болтать всё подряд, коль скоро определённые зоны мозга активированы, а волевая регуляция выключена!

Но сыворотка правды, к счастью, ещё слишком опасна: часть испытуемых от неё умирает, теряет речь, сходит с ума. Ещё никто не может сказать с уверенностью, что человек не нагородит под её действием всяких выдумок, наряду с правдивыми сведениями. Короче говоря, человеку, который обладает особо ценной информацией, только в самую последнюю очередь будут колоть сыворотку правды, только когда все остальные средства исчерпаны.

Сыворотка № 2-В715 — под таким кодом её хранили и испытывали нацисты — была совершенно иного свойства, нежели сыворотка правды. Она не отрубала самосознание напрочь, а как бы эмоционально размягчала разум и волю, позволяя нащупать доступ к более глубинным пластам бессознательной памяти. В таком состоянии сознания, похожем на сон или транс, человек уже перестаёт оперировать понятиями в их ясном, разумном значении. В силу вступают живые образы памяти: звуки, запахи, цвета, формы, эмоциональные впечатления, значимые эпизоды из детства, да из любого возраста жизни. Образы порой складываются в причудливые символы, смысл которых многозначен, и требуется особое искусство, чтобы их разгадать. Оператор с хорошими способностями может работать с человеком, которому ввели сыворотку, вовсе без слов, мысленно. Тут не прикроешь важную информацию простыми формулами внушения, зато у человека остаётся возможность сохранить контроль над своим сознанием, пусть изменённым! Так во сне человек порой внезапно понимает, что спит. Тогда он обнаруживает, что может управлять образами сновидения, моделировать их по собственному усмотрению.

Сыворотку создали не для врагов, а для потенциальных сотрудников: чтобы мягко, не нанося слишком большого урона здоровью и психике, прощупать подсознание, проверить глубинные установки и структуру намерений, глубинную лояльность, эмоциональную устойчивость. Вероятность, что аненербовцы станут проверять Таисию, пытаясь внедриться в её сознание, была, к сожалению, велика: её легенда, хоть и тщательно проработанная, могла вызвать не то чтобы подозрения — недоумение и излишний интерес. Тут палка о двух концах: если она не вызовет интереса, то и не внедрится. Не под сывороткой — так во сне, в гипнотическом трансе в её психику полезут рано или поздно. Она должна уметь постоянно сохранять самоконтроль и отбивать атаки в любом состоянии души и тела.

Девочка хорошо подготовлена, контроль над сновидением освоила быстро, любые попытки внедрения просекала чётко. Но действие психотропного препарата сильнее обычного сна. Это последнее испытание было необходимо. Решено было совместить его с первым государственным экзаменом — по нейроэнергетической конспирации. В результатах второго экзамена — по нейроэнергетическому добыванию информации — и третьего, теоретического — по языку и культуре, а также легенде — Бродов не сомневался. Но первый — учитывая личность экзаменатора и сыворотку — его крайне беспокоил.