Николай Курочкин-Креве - «Морские псы» Её Величества

— Девонширское дворянство, гм... Это неплохо, но это ни в какой мере не заменяет подпись милостивой госпожи нашей. Или каперское свидетельство — или топор палача, вот твой выбор, Фрэнсис. Или, помимо провинциального дворянства, нужны известные имена. И не одно, а самое малое — два-три...

— Есть имена, — без энтузиазма сказал Дрейк. — Мистер Уолсингем, например, — он первым вложил деньги. Далее — граф Лейстер, ты же меня ему и представлял в своё время. Помнишь? Далее — сэр Кристофер Хэттон. Ещё — сэр лорд-адмирал. Лорд Винтёр не только деньги дал, но выделил корабль, с условием, что капитаном будет его сын...

— Ну, в таком случае ты имеешь кое-какие шансы даже и без подписи Её Величества, — с облегчением выдохнул Джон Хоукинз. — Потому что каждый из перечисленных тобою лиц вхож к государыне и может заступиться в случае чего. Кстати, Фрэнк, мой вклад лишним не будет?

— Что ты, Джон!

— Тогда я пайщик. Сколько? Тысячи фунтов хватит?

...Итак, Неведомая Южная Земля... О которой, кроме того, что она есть, уже более полутора тысяч лет решительно ничего не известно.

...В то, что пять вооружённых кораблей Дрейка действительно отправляются всего лишь в Средиземное море, с целью завязать торговые, а в случае удачи — то и политические — отношения с Турецкой империей (а если получится — то и заключить договор о дружбе и союзе), мало кто верил, хотя каждый знал о том, что Турция и Испания — заклятые враги. Ну, что это даст? Вот новый неоткрытый континент — это да, это серьёзно. Это сулит неслыханные барыши. И народ сбегался со всей Англии. Среди добровольцев нашлись даже люди, до сих пор моря и издали не видавшие. Но их, естественно, не брали.

От Томаса Доути Дрейк попробовал было избавиться под тем предлогом, что нет достойной того должности.

— О, это ерунда, — небрежно ответил секретарь влиятельнейших особ. — Я уже подумал над этим. Можешь назначить меня «советником по вопросам применения войск». Я, сказать по правде, ни черта не смыслю в военном деле — ты же знаешь, что я хотя и служил в Ирландии и даже состоял при особе графа-главнокомандующего, занимался совсем иными вопросами. Но надеюсь, что среди офицеров найдётся один-два человека, которые действительно в этом разбираются. Ну а я буду осуществлять общее руководство: «национальные интересы Англии» и всё такое...

Между тем Уолсингем, Лейстер и Хэттон, действуя каждый наособицу, пытались поторопить Елизавету с выдачей Дрейку каперского свидетельства. Но...

«Милостивая госпожа наша вновь отложила это дело на “потом”, — писал Дрейку шеф секретной службы. — Уже положила заготовленный проект бумаги на свой стол, уже взяла перо, постояла, подумала, отложила и — и приказала зайти с этим через месяц! Тут лорд Берли заинтересовался, какова цель твоего плавания. Я отвечал бодро и твёрдо: “Открытие Терра Аустралис Инкогнита”! — Хотя ты знаешь, лично мне это прикрытие не представляется особо убедительным. Берли и не убедило. Он заявил, что не представляет какое бы то ни было плавание этого Дрейка без последующих дипломатических осложнений с Испанией...»

Дочитав до этого места, Дрейк беспечно (или, по крайней мере, старательно скрывая озабоченность и раздражение под маской беспечности) свистнул и пробормотал:

— Единственная дипломатия, какую Филипп Второй и его подданные разумеют, — это грохот орудий или утрата разом миллиона фунтов стерлингов, не менее!

...Единственно, кто был искренне рад бесконечным оттяжкам и проволочкам, — миссис Дрейк. Мэри радостно отсчитывала дни, когда муж должен был бы уже быть в море, а всё ещё был при ней. Об истинной цели похода она знала ничуть не более других — но, зная фанатичную ненависть мужа к испанской державе и папизму, не могла поверить в ближневосточное направление экспедиции. Не убедило её и известие о карьере Тэдди Зуйоффа. Дрейк даже удивился, что ни ему, ни Уолсингему не пришла в голову мысль об использовании турецкого эпизода для проведения ещё одной акции по дезинформации противника. Но уж коли мысль такая родилась, хоть и с большим опозданием, грех было её не использовать. И Фёдора назначили главным драгоманом экспедиции. Ему повысили жалованье, вручили увесистый кошель турецких, арабских и персидских монет (из запасов «Сикрет Интеллидженс Сервис») и приказали срочно истратить — пропить с шумом, или куда ещё, но с шумом! Чтобы все знали, куда идёт Дрейк! Только не в Плимуте пить, а в Лондоне!

Коль приказано для дела пропить крупную сумму, поднимая при этом как можно больше шуму, — Фёдор взялся за дело основательно. Он обошёл весь лондонский порт, собрал пять дюжин сброда, напоил дешевейшим скверным джином и объявил, что вот заимел денежки благодаря знанию турецкого языка и обычаев. Нет ли охотников так же легко разбогатеть? Условия — знание Востока и особенно Египта и Киренаики. На следующий день, сердитый с похмелюги, он сидел в номере третьеразрядной припортовой гостинички со странноватым названием «Якорь и Сапоги» (явно хозяин хотел назвать в честь чего-нибудь морского, но все выигрышные термины были уже расхватаны — от расположенного на той же улочке, через дорогу наискось, кабака «Такелаж и Рангоут» до «Стеньги и Салинга» при входе в доки) и принимал экзамены. К нему в очередь стояли оборванцы, желающие легко разбогатеть, — а он свирепо проверял их востоковедческие познания. Убив на это целый день, он не нашёл ни единого знающего о существовании Мекки, Каира и страны Магриб. Всем был дан крутой поворот от ворот — но шум по порту пошёл.

Следующий тур пьянки со скандалом Фёдор завернул в более пристойном заведении. И почти уже завербовал в гарем Рашида-паши Искендерунского двух молоденьких официанток, когда любовник одной из них возымел желание побить искусителя. Фёдор влил в парня фляжку контрабандного кубинского рома, и тот подобрел. Последний глоток парень сделал «За здравие турецкого султана... Как его, приятель? Ага, Селима Второго!»

Для разнообразия и чтоб не напороться на знающего Восток человека, Фёдор усложнил требования. В престижной «Кабаньей голове» он искал переводчика... С арабского на турецкий, желательно со знанием также новогреческого. Такого в Лондоне уж заведомо было не найти!

Наконец Её Величество подписала каперское свидетельство Дрейку. Причём, как это нередко бывало, подействовали не чьи-то доводы и ходатайства. Просто обстановка изменилась. Дон Хуан Австрийский, блестящий флотоводец, победитель при Лепанто, получил назначение в Нидерланды, командующим испанскими войсками (а как полководец он был известен и прославлен не менее, чем как флотоводец!). Это назначение оживило надежды и католического подполья, и эмигрантов, и сторонников Марии Стюарт. Немедленно возник очередной заговор — но, поскольку ведомство мистера Уолсингема своевременно перехватывало и читало всю переписку между Филиппом Вторым, его агентурой в Лондоне и Марией Стюарт, заговорщиков схватили и засадили в Тауэр, — а Елизавета подмахнула давно заготовленное каперское свидетельство Дрейка, да ещё особо — некоторые тайные полномочия...