Томас Теодор Флинн - Человек из Ларами

— Вот была бы эта кухня нашей! — вздохнул он, не спуская с неё глаз.

— Посуду надо мыть в любом случае, — строго напомнила Барбара, радуясь, что вернувшись домой, не стала переодеваться. Взяв лампу с застеленного красной клеёнкой стола, она выглянула в окно. — На веранде прохладнее, идём?

Фрэнк, как она заметила, не только побрился, но и надел свой лучший, синий, из дорогого сукна костюм. Казалось, он чем-то возбуждён, хотя и старается это скрыть. Барбара поставила лампу на столик с мраморной столешницей у окна в передней и вышла на веранду. Вместе с Фрэнком они спустились по старым, стёртым ступенькам на посыпанную мелким галечником дорожку.

После душной кухни вечер встретил их приятной свежестью и прохладой. Барбара глубоко вздохнула. Звёзды на чёрном небе сияли особенно ярко. Тёмный дворик оживлял бодрый стрекот насекомых в траве и на клумбах. Фрэнк, наверно, тоже почувствовав что-то, обнял её за талию. И вдруг, чем застал её врасплох, выпалил:

— Давай поженимся, а? Прямо сейчас.

— Господи! — вырвалось у Барбары. Секундой позже она улыбнулась — ну что за ответ!

— Серьёзно! — Фрэнк взял её за руку и заглянул в глаза. — Разве я недостаточно долго ждал?

Слишком долго, хотела съязвить Барбара, но вслух сказала другое, ухватившись за мысль, которая всегда была под рукой.

— Мне нужно быть с Джубалом.

— Твой отец может жить с нами, — тут же предложил Фрэнк.

— Не согласится.

— Ну, как захочет, — благородно согласился Фрэнк. — Послушай, мне нужно уехать на пару дней. Устроим всё до отъезда?

И голос, прозвучавший неуверенно и незнакомо, словно он принадлежал чужому, незнакомому человеку, ответил:

— Раньше, чем через две недели, я не смогу.

Колечко, которое надел ей на пальчик Фрэнк, подошло идеально и выглядело сказочно. Всё произошло как-то вдруг, совершенно неожиданно, словно во сне. Барбара повернула руку к лунному свету. Фрэнк чиркнул спичкой. Огромный солитер вспыхнул дрожащим желтоватым блеском.

— Оно прекрасно! — не удержалась Барбара.

В дрожащем огоньке спички по губам Фрэнка скользнула самодовольная улыбка. И только теперь до неё дошёл смысл случившегося: через две недели — замуж.

Фрэнк выронил сгоревшую спичку и ещё раз поцеловал Барбару.

— Мы всего достигнем! У нас будет всё! Нас ничто не остановит!

В этот момент он напомнил ей отца — такой же восторженный, полный грандиозных планов. Вот только у Джубала все планы остались в прошлом. Но ведь Фрэнк не такой, как её отец. Он постоянный. Осторожный. Надёжный.

— А куда ты собираешься? — полюбопытствовала она.

— В первую очередь в Рокстон-Спрингс. Отправлюсь уже сегодня.

— Сегодня? А это обязательно?

Фрэнк рассмеялся — легко и непринуждённо.

— Мне ведь не впервой.

«Да, Фрэнк, он такой, — подумала Барбара. — Предприимчивый, амбициозный. Но замуж через две недели? Две коротенькие недели...»

Часом позже Барбара стояла в своей крохотной спальне перед овальным зеркалом орехового бюро. Густые каштановые волосы свободно падали на плечи. Она снова подняла руку, рассматривая огромный — и, несомненно, дорогой — брильянт.

— Миссис Фрэнк Даррах, — произнесла Барбара вслух, пробуя на слух будущий титул.

Произнесла и оглянулась — с крыльца донеслись осторожные шаги. Они приблизились, остановились...

— Ещё не спишь? — беспечно поинтересовался Джубал Кирби.

— А тебе было бы легче, если бы спала? — раздражённо бросила Барбара.

Дверь открылась. Джубал заглянул в комнату. На лице улыбка. Чёрные волосы растрёпаны. И, как обычно, возмутительно-лукавое выражение полной невинности, какое может быть только у человека с чистой совестью.

— Так ты, значит, плохо себя чувствовал, да? — холодно напомнила Барбара. — И мне пришлось ехать в Рокстон.

Джубал переступил порог. Упрёк ничуть его не смутил — в глазах отца дочь видела бесстыжий блеск вечной юности. Даже сейчас он любовался ею с откровенной гордостью. И как на такого злиться? Барбара знала, о чём он думает. Джубал сам говорил ей это. «Ты — как твоя мать, солнце и смех. Слишком юна, слишком красива, чтобы быть моей дочерью».

И что вы будете делать, когда ваш отец позволяет себе думать такое? Говорить такое? Когда он по-настоящему в это верит? Иногда Барбара просто впадала в отчаяние, потому что знала — она ничего не сможет поделать и обречена вечно любить этого милого, беспутного, ненадёжного человека. Любить и беречь.

Джубал никогда ничего не упускал и теперь уже заметил у неё на пальце колечко с брильянтом. Остановившись между дверью и кроватью, он с улыбкой вопросительно взглянул на дочь.

— Фрэнк сделал мне сегодня предложение, — с некоторым даже вызовом ответила она. — Мы поженимся через две недели.

Улыбка на его лице продержалась ещё мгновение, потом свернулась и рассеялась. Джубал грузно опустился на кровать и молча упёрся взглядом в пол. Острый аромат гвоздики, легкомысленный, пьянящий и порой ненавистный запах бара остался при нём и наполнял сейчас комнату. Но Джубал был совершенно трезв, и лицо его как будто потемнело от горя.

— Любишь его? — негромко спросил он.

Какой-то дьяволёнок, сидевший в ней давно и молча, рванулся вдруг на волю.

— А это разве важно? — с горечью бросила Барбара. — Фрэнк постоянен и надёжен! Успешен! Он... — Она прикусила язык, сдерживая обидные, злые слова и виновато отвела глаза от притихшего отца.

Потом он поднялся, подошёл к ней, встал рядом и посмотрел в зеркало. «Зеркало, — с болью подумала Барбара, — принадлежавшее когда-то её матери. И сколько же раз он вот так стоял перед ним рядом с ней?»

— Что ж, такого набора прекрасных качеств вполне достаточно, чтобы осчастливить любую, — негромко сказал Джубал и, медленно вернувшись к кровати, начал опустошать карманы.

Барбара смотрела и не верила своим глазам — отец бросал золотые десятки и двадцатки, мелочь, бумажные «гринбеки». Его старый коричневый костюм как будто обвис, и причина заключалась в том, что карманы оттягивало золото.

— Немножко повезло... наконец-то, — рассеянно объяснил Джубал. Улыбка вернулась, но немного напряжённая. Последняя пригоршня монет разлетелась по подушке. — Свадьба будет не хуже, чем у других. — Он шагнул к ней, чмокнул в щёку и пробормотал: — Счастья тебе, Барби, на многие годы.

Так её называли в детстве. И Барбара не выдержала — потянулась к отцу, ухватилась за него молча, обняла крепко. Джубал тоже обнял её. Оба молчали. А когда он отстранился, каждый улыбнулся другому.

— Засыпаю, — признался Джубал.

Уже в дверях он повернулся и как бы ненароком поинтересовался:

— Ты Кейт Кэнадей приглашать будешь?

— Конечно, — без раздумий ответила Барбара. — Я уже подумала, что съезжу утром в «Полумесяц» и всё расскажу Кейт.