Александр Тамоников - Кровь на Дону

— Ты подумай, Гаяз, может, упустил чего? От усталости. Извини, время на отдых я тебе пока дать не могу.

— Я вот подумал об улице, что проходит вдоль земляного вала, — покачал головой Байгир. — Там турки живут. У них улица как раз вдоль вала внутри прямо от ворот до порта. Там нет ни пороха, ни воинов, а если есть, то немного. Но по той улице разъезды ходят. Хотя они почти никого не останавливают.

— Вот видишь, — улыбнулся Баймак, — уже лучше. Значит, до порта можно добраться по другой улице, что идет вдоль вала, а к центру, к мечети и дале ко дворцу по проулкам от этой улицы, так?

— Так. Только разъезды у вала, как говорил.

— А что они из себя представляют? — спросил Агиш.

— Обычно четверо всадников в легких доспехах. Один старший, остальные рядовые. Ездят туда-сюда, смотрят.

— И сколько таких разъездов на этой улице?

— Ее Восточной, или Степной, или Посадской люди называют.

— Пусть будет Восточная, так сколько на ней одновременно разъездов?

— Того не ведаю, ратники.

— Но, Гаяз, это важно.

— Погодите, надо сына спросить. Он часто в крепости бывает, я имею в виду по разным улицам ходит, на рынок также.

— Зови.

Байгир позвал сына.

— Да, отец?! — тут же явился тот.

— Ведаешь, Камал, сколько на Восточной улице одновременно разъездов бывает?

— Только днем.

Служивые татары переглянулись.

— Говори, — наклонился к нему Баймак.

— Два разъезда. Три раза видел.

— Расскажи, как то было?

— Один раз отцу носил харч. Помнишь, — взглянул парень на Байгира, — ты забыл узелок?

— Помню.

— Пошел той улицей, она свободная. Ну, если только с посада люди поднимаются, но тут же в проулки уходят. Вот на Восточной и видел два разъезда по четыре всадника, один был недалеко от поворота к северной части, другой ближе к порту. А потом пошел к хромому Мустафе, относил ношу, помнишь, отец?

— Сейчас вспомнил.

— Так вот, подворье Мустафы прямо посреди улицы стоит, с обеих сторон проулки, ведущие к мечети и рынку. Там увидел, как разъезды встречались. Встали возле городьбы, поговорили, посмеялись чему-то, разъехались. Третий раз были два разъезда, но уже по пути к Мустафе. Они шли навстречу друг другу. Воины в них разные, а ходят одинаково.

— Как далеко отсюда дом этого Мустафы?

— Ну, саженей сто. Он против спуска ко рву и мостку и между двух проулков. Городьба наклонена вперед. И не захочешь, заметишь.

— Сто саженей, говоришь? Это сколько подворьев вперед?

— Если выйти по проулку, что слева от нашего дома, или пройти через сад на Восточную, то вправо, третье, нет, четвертое подворье.

— Яхши, Камал, ступай.

Юноша взглянул на отца, а тот кивнул, отпуская его.

— Так, — проговорил Баймак, — а теперь поведай, Байгир, где сможет остановиться дружина пусть в десяток внутри крепости?

— Это не получится нигде. Если только нет уже готового для того подворья, и ратники не заедут по одному, но и то опасно.

— Когда безопаснее всего?

— Во время утренней молитвы. Или сразу после нее.

— А в крепость нас проведет твой друг Гасут?

— Да, я занят.

— Яхши.

— А теперь я спросить могу?

— Конечно.

— Когда мы сможем уйти из города?

Баймак посмотрел на Агиша, перевел взгляд на хозяина подворья:

— Сначала ты скажи, можешь один день не пойти на работу?

— Могу, того никто не заметит, там грузчиков полно. И из города, и из посада, и пришлых, что подрабатывают на еду да одежу какую.

— Очень хорошо. Я буду говорить с воеводой, есть у меня один план, его обсудить надо. Если князь согласится с ним, то, может, уже завтра и уйдете всей семьей, так что пожитки заранее подготовьте. Вот только как пройдете через ворота?

— Это несложно. Нет, конечно, обозом стража может не выпустить, но мы и не пойдем обозом, сначала выйдет…

— Ну, это ваше дело, — прервал Байгира Баймак. — Тогда так. Утром уйдешь как обычно на работу, но учти, в любой момент может прийти сын и позвать домой. То будет означать — получен наказ на выход из Азова. Если сын не придет, продолжаешь работать, а Камал пусть утром идет к Гасуту. Там и получит наказ, что делать. Яхши?

— Яхши! — вздохнул Байгир.

— А теперь поехали мы, а то ворота закроют.

— В последнее время через них ходят и днем, и ночью.

— Все ясно.

— Я провожу.

— Не надо, как заехали, так и выйдем, только Камал пусть прикроет ворота подворья.

Баймак и Агиш вернулись в Кельберек к полуночи, где их ждали Савельев, Бессонов и касимовские татары.

— Есть результаты от поездки? — спросил воевода, как только Баймак и Агиш соскочили с коней.

— Есть, — выдохнул Баймак.

— Добро! Передавайте коней возчикам и проходите ко мне.

— Да, князь.

Вскоре все шестеро сидели в комнате, закрыв ее за собой до упора. На лавках разместились Савельев, Бессонов, Баймак и Агиш, касимовцы присели на нары.

— Говори, Анвар, — кивнул Дмитрий.

Баймак передал суть разговора с Байгиром и сыном его Камалем.

Выслушав его, Савельев посмотрел на схему:

— Так, Восточная улица. От Алексеевских ворот до порта есть такая, и выход через ров из крепости на посад также отмечен. А дом, возле которого встречаются турецкие разъезды, значится напротив этого выхода. Если мы убираем из Азова семью Байгира, то сколько человек сможем разместить на его подворье?

— Семья у грузчика — жена, сын да дочь. Значит, четверо уже смогут быть там, мы заходили вдвоем, — ответил Баймак. — В хате не поместимся, но есть сарай. Конюшня малая, считай, для четверых коней. Это край. Но двух можно держать между хатой и садом. В общем, шестеро ратников разместятся.

— Шестеро, — задумчиво проговорил Савельев. — Возчики останутся здесь, значит, остается найти ближнее к крепости место для двенадцати ратников.

— Извиняй, князь, но поначалу треба принять план, а потом думать о том, где, кого и для чего разместить, — заметил Гордей.

— И это ты мне говоришь? — взглянул на помощника Савельев.

— Еще раз извини, Дмитрий Владимирович, не по делу ляпнул. Ты лучше знаешь, что делать.

— Ладно. План действительно надо принимать. Покуда наши возможности весьма ограничены. Только шестерых, и то с риском большим, можем посадить непосредственно в крепость. Вопрос, что это даст для выполнения задания?

На улице раздался шум, но сразу стих. И тут же в проеме образовалась голова Власа Бессонова:

— Извиняй, князь, человек к тебе.

— Человек? Кто такой? Откуда взялся?

— Кто он, скажет только тебе, а откуда взялся? Подъехал с восточной стороны. Открыто, не таясь, и прямо к дозору, к Лавру Нестерову.

— Хм, интересно. И где он?

— Тут, рядом, Горбун с ним.

— А тот пошто не спит?

— С Лидухой гулял по крепости, — хихикнул Влас, — меж ними ведь любовь великая.