Александр Бушков - Паруса и пушки [litres]

Житье-бытье студентов было жестко ограничено многочисленными строгими запретами. Запрещалось учиться танцам и фехтованию, посещать простонародные забавы вроде травли медведей или быков собаками или петушиных боев (разве что с особого разрешения ректората) – да и просто «бесцельно слоняться по городу». Строго соблюдалась своего рода «форма одежды» – в колледже и преподаватели, и студенты ходили в сутанах, а в город обязаны были выходить в плаще-мантии и квадратной «академической» шапочке (какую сегодня мы можем увидеть в американских фильмах на головах выпускников и выпускниц американских вузов и школ). Одеваться в «штатское», то есть по моде, разрешалось только студентам благородного происхождения – но и им не рекомендовали излишнюю пышность в одежде, а шляпы с перьями запрещали вовсе. Строго наказывали за игру в карты – исключение почему-то делалось на Рождество. Не разрешали купаться – правда, только в реке Кем, то есть в городе и его окрестностях. Что изрядно утешает, не было запрета на посещение трактиров и употребление там разных веселящих напитков.

На правление Елизаветы приходится нешуточный расцвет английской культуры и в первую очередь драматургии, поэзии, литературы. Сама Елизавета не имела к этому особого отношения, но так уж сложилось, что ее времена стали сущим «золотым веком» английской культуры (так же обстояло и у нас при Николае Первом, порой без всяких на то оснований рисующемся ограниченным и жестоким тираном – взлет и расцвет науки и культуры).

Чтобы рассказать об этом «золотом веке» подробно, пришлось бы написать отдельную книгу, что в мои задачи не входит, поэтому буду краток. Драматургия в первую очередь связана с именами Шекспира и Марло – но были и другие таланты, разве что стоявшие на ступенечку пониже, – Бен Джонсон, Томас Кид (сделавший упор на «кровавые трагедии», тогдашние боевики), Джон Лили (комедии на античные сюжеты), Роберт Грин (разрабатывавший в первую очередь темы и сюжеты английского народного фольклора). Кстати, Шекспир и Марло писали пьесы главным образом на исторические темы.

Вообще, театр тогда был в большой моде. Собственные труппы когда-то держали исключительно монархи, а в описываемые времена – и знатные вельможи. Посещать представления придворных и аристократических театров могли только люди своего круга – по приглашениям. «Простолюдины» довольствовались городскими театрами, куда входили за плату. Впрочем, городские театры посещали и дворяне, включая титулованных и высокопоставленных. Уже тогда появилось разделение мест – простой народ стоял в партере, люди познатнее или просто побогаче сидели в ложах, а толстосумы могли купить и кресло, стоявшее не в зрительном зале, а на краю сцены. Все женские роли исполняли мальчики-подростки, а декораций не было вовсе – разве что порой на заднем плане появлялись вывески с надписями «Лес», «Замок», «Королевский дворец», «Площадь», – и часто актеры просто объявляли вначале, где будет происходить действие следующей сцены. Неизбалованным английским зрителям этого вполне хватало, в итальянском театре, правда, уже были и декорации, и сложные механизмы, производившие всевозможные зрительные эффекты. (К созданию подобных механизмов был причастен и Леонардо да Винчи.) Костюмы были весьма условными, часто нисколько не соответствовавшие времени и месту действия пьесы. Особое значение придавалось цвету сего наряда или каких-то его деталей, всегда что-то символизировавшему. Пурпур – царственное величие, белый – невинность, черный – скорбь, коричневый – старость и мудрость, зеленый – юность и неопытность (очень может быть, отсюда и пошло словечко «зеленый юнец»), желтый – любовная страсть, пылкость, любовное безумие (были и другие значения).

Немало было и блистательных поэтов: совсем молодым погибший на войне Филип Сидни, Фулк Гревилл, Сэмюэл Дэниэл – и в особенности Эдмунд Спенсер, прозванный современниками «князем поэтов». Как поэты прославились и Шекспир, и Марло, а также сэр Уолтер Рэли, человек весьма разносторонний. Любопытная подробность: когда после гибели Филипа Сидни несколько университетов издали в его память тома элегий, в кембриджском участвовали не только английские, но и шотландские поэты, в том числе молодой король Иаков Шестой, будущий Иаков Первый Английский. В другую книгу вошли стихи, написанные на древнееврейском.

Несмотря на религиозную рознь, огромное влияние на английскую культуру оказала итальянская, с которой познакомились бывавшие там и учившиеся там молодые англичане – и принесли ее на родину. В Англии было издано немало переводов итальянских авторов, от ученых трудов до развлекательной беллетристики. И Шекспир, и другие драматурги не раз прямо заимствовали сюжеты у итальянцев (самый яркий пример – «Ромео и Джульетта»). В те времена такие заимствования плагиатом не считались и были широко распространены.

В общем, Елизавету никак нельзя рисовать одной лишь черной краской, а ее времена изображать только как эпоху тирании и казней. Всё было гораздо сложнее. Не зря Папа Римский Сикст Пятый как-то сказал о Елизавете: «Вы только поглядите на нее – как она умеет править! Она всего лишь женщина, повелевает только на половине одного острова, а ее боятся и Франция, и Испания, и Империя. Нам с ней следовало бы пожениться – наши дети правили бы миром».

Это, конечно, была шутка – не могло всерьез идти и речи о браке между давшим обет безбрачия священнослужителем и отлученной от церкви еретичкой (кстати, Сикст ее и отлучал). Просто-напросто папа, большого ума человек, прославился парадоксальными суждениями и остроумием. Широко был известен случай с испанским послом. Тогдашние папы были не только духовными, но и светскими властителями. Сикст стремился присоединить к своим немаленьким владениям и Неаполитанское королевство, где в то время хозяйничали испанцы, как у себя дома. Посол от имени своего короля привел Сиксту в подарок кровного скакуна. Сикст сказал:

– Я королевство на коня не меняю. Забирайте лошадку и отдайте Неаполь…

К числу его серьезных достижений относится постройка знаменитой Ватиканской библиотеки. Что интересно, происхождения Сикст был самого что ни на есть простого. Жизнь начал как деревенский свинопас Феличе Перотти. Однако церковь была единственным тогда общественным институтом, где способный и умный человек мог сделать карьеру, даже происходя из самых низов – поднимался очень высоко, а то и на самый верх. Самоучкой освоив грамоту, свинопас окончил духовную семинарию, был пострижен в монахи-францисканцы, одно время служил в Святой инквизиции, стал кардиналом, а там и папой. И он такой не единственный. Сикст высоко ценил таланты, в какой бы области человеческой деятельности они себя ни проявляли – должным образом оценил и Елизавету.