Наталия Образцова - Мой любимый крестоносец. Фея тумана

Но однажды вечером, когда я, плотно перекусив, всё ещё переваривал полдюжины рябчиков в имбирном соусе, в покой, едва не сорвав впопыхах занавесь на арке у входа и топоча сандалиями, ворвался писец брат Дэннис и замер прямо передо мной, уставившись на блюдо с птичьими костями.

— В чём дело, любезный брат? — спросил я, поднимаясь и загораживая собою злополучные останки рябчиков.

— Отец настоятель, беда! В обитель прямо через монастырские сады вломился тан Хорса с какими-то людьми. И через круп его лошади переброшено тело связанной женщины. А теперь тан требует, чтобы вы немедленно явились к нему.

Я услышал, как поднялась леди Бэртрада, с грохотом отодвинув кресло, но остался невозмутим.

— Не стоит поднимать такой шум, брат Дэннис. Ответь-ка лучше, отправились ли уже братья в дормиторий [33]и кто ещё, кроме них, мог прознать о случившемся?

Мои вопросы, похоже, сбили с толку молодого монаха. Он второпях залопотал, что братья давно спят, ворота закрыты, но Хорса перемахнул прямо через ограду розария, вытоптав цветники, а его люди...

— Успокойся, брат Дэннис. И вспомни, что святой Бенедикт почитал высшей добродетелью монаха молчание. Поэтому сейчас же возвращайся в обитель и проводи Хорсу вместе с его... гм... спутницей в ризницу собора. А я поспешу туда и во всём разберусь сам.

Когда он вышел, я повернулся к застывшей в напряжении графине.

— Ну, что, дочь моя, похоже, всё уладилось?

Однако я ошибся, решив, что хлопоты уже позади. Была ли виной тому леди Бэртрада, отправившаяся со мной, или саксонка изначально была настроена решительно, но едва её развязали у алтаря, как она начала вырываться, кричать и биться, словно одержимая бесом. Мне пришлось велеть заткнуть ей рот кляпом и вновь связать длинными рукавами её же собственного платья из удивительной ткани, видом напоминающей полированную сталь.

Хорса был весел и по-волчьи скалил зубы в ухмылке.

— Я выследил, куда они ездят охотиться с птицами, и устроил засаду. Этого пса Армстронга, к счастью, не было, он умчался по каким-то делам в Тэтфорд, и Гиту сопровождал только смуглый крестоносец. Они вдвоём довольно ловко спускали соколов, не подозревая, что я слежу за каждым их движением. Но тут крестоносец отдалился, подманивая заупрямившегося сокола, а Гита поскакала вдоль берега озера с соколом на руке. И Господь направил мою красавицу как раз туда, где я затаился на ветвях дерева. Я прыгнул, словно рысь, на круп лошади, зажал рот всаднице и погнал лошадь туда, где меня поджидали слуги с лошадьми... Отправляясь сюда, я велел им загнать белую кобылку Гиты подальше в фэны, дабы можно было подумать, что она понесла и сбросила хозяйку где-то в тех краях. Пусть-ка теперь поищут!

Всё это Хорса выложил, не сводя глаз с брата Дэнниса, который расставлял свечи на алтаре, готовясь к обряду венчания. Писец уже успокоился и действовал с привычной сноровкой. Этот молодой монах высоко ценил своё положение при моей особе, и я был уверен, что он не придаст значения некоторым необычным деталям таинства брака, которое сейчас совершится.

Наконец Хорса подтащил Гиту к алтарю. Причудливо выглядела эта пара: Хорса в грубой одежде из кожи и меха, весь покрытый грязью и тиной, и Гита Вейк со скрученными руками, заткнутым кляпом ртом, с разметавшимися светлыми волосами и в необыкновенном серебристом наряде. В глубине собора стояла леди Бэртрада — воплощение свирепого торжества.

В этот миг невеста сумела высвободить руку и вытащила кляп:

— Вы не имеете права! Это против законов божеских и человеческих! Преступники!

И тут же графиня бросилась к ней и наотмашь ударила по щеке:

— Ас моим мужем, девка, по каким законам ты жила?

Её оттеснил Хорса, велев не вмешиваться. Сейчас не время сводить счёты. Но Гита, воспользовавшись заминкой, вывернулась и метнулась прочь, призывая на помощь.

Слава Богу, врата собора были закрыты и ей не удалось быстро отодвинуть тяжёлый засов. Почувствовав, что преследователи уже рядом, женщина бросилась в сторону и заметалась среди колонн храма.

Положение становилось всё более напряжённым — вопли Гиты могли всполошить всю округу. Однако в конце концов её настигли и схватили люди Хорсы.

И снова тан тащил к алтарю свою упирающуюся и рвущуюся невесту.

— Начинай, поп! Клянусь кровью Хенгиста, медлить больше нельзя!

Я торопливо раскрыл книгу и, сбиваясь и перескакивая, стал произносить нужные слова. Главное — совершить обряд. А сопротивление невесты не имеет ни малейшего значения. Разве мало девиц в наших краях не по своей воле предстали перед алтарём!

— Ответь, Хорса сын Освина и Гунхильд из Фелинга, берёшь ли ты эту женщину в жёны? Обещаешь ли хранить ей верность, заботиться о ней и...

— Да, будь ты проклят, поп, да!..

Но тут Гита проговорила:

— Брак не может быть заключён по той причине, что я сейчас не чиста! [34]

Мы оторопели. Брат Дэннис, размахивавший кадилом, кашлянул.

Я же просто вышел из себя. Невеста не может предстать перед алтарём в такие дни — святая правда. Но каково бесстыдство — заявлять об этом во всеуслышание! Эта женщина и в самом деле не имеет ни малейшего представления о стыдливости и достоинстве!

— Венчай, Ансельм! — потребовал Хорса.

— Венчайте, святой отец! — вторила ему леди Бэртрада. — Эта девка лжёт.

Я растерялся. Скоро полночь, и уже через несколько минут приор приведёт монахов на молитву. Весьма нежелательно, чтобы они застали всех нас здесь.

— Брат Дэннис, — я повернулся к писцу, — сейчас ты выпроводишь присутствующих через северный вход. Леди Гиту пусть отведут в скрипторий — там сейчас никого нет. Ты оставишь там невесту с женщинами графини, дабы те обследовали её и убедились, верно ли то, о чём она заявила.

Гита повиновалась моему решению с охотой, и я понял, что она не солгала. Похоже, и Бэртрада это осознала, так как бросилась ко мне со словами:

— Вы должны обвенчать их во что бы то ни стало! Казна аббатства получит двести пятьдесят фунтов серебра, если всё пройдёт удачно!

— Я не сказал «нет». Но сейчас нам лучше удалиться отсюда.

Всю полуночную службу нам пришлось таиться в моей монастырской опочивальне. Вскоре вернулась Маго, взглянула на графиню и кивнула. Леди Бэртрада лишь повела плечом, и на её лице появилась брезгливая гримаса.

— Так или иначе, но ты сделаешь это, Ансельм!

Но я медлил, и только брат Дэннис понимал причину моей медлительности. Этот брак мог быть с лёгкостью признан недействительным. Во-первых, невеста не исповедовалась перед венчанием, во-вторых — само её состояние, и, наконец, в-третьих — сейчас время Великого Поста, когда ни в одном христианском храме Европы не совершается таинство брака.