Владимир Соболь - Черный гусар

Не будь пяти выпитых чарок, он не решился бы заговорить при всех о самом насущном. Но, высказавшись, почувствовал внутри странную лёгкость, словно бы уже подал команду эскадрону обнажить сабли.

Ланской разглядывал ротмистра внимательно, без улыбки:

— Ты уже сделал, Мадатов. Сбил две пушки. Я написал представление. Пока результата нет. Не дали, но и не завернули. Подождём ещё, ротмистр. Что тебе так не терпится?

Валериан хотел отмолчаться, но невольно покосился на сидевших рядом офицеров. Ланской понял его совершенно верно:

— Товарищи не дают покоя? Я тебе, Мадатов, отвечу: хорошо, что спрашивают, почему же не дали? Хуже будет, когда начнут приставать, мол, за что получил?.. Что там стряслось?!

От обрыва, придерживая саблю, бежал поручик, назначенный в охранение. Дозорные стояли пешими, чтобы не бросаться в глаза.

— Ваше превосходительство, турки. Кавалерия!

Через минуту все офицеры стояли уже у края, прячась за валунами. Внизу, огибая холм, тянулась от речки длинная цветная змея. Красивая и опасная. Но это были не турки.

— Албанцы, Николай Сергеевич! — тихо сказал Ефимович. — Говорят, Мухтар-паша привёл тысяч пятнадцать. Хорошо дерутся. Свирепо.

Ланской разглядывал противника. Тот самый случай, на который и поставили его полк, отведя от основного сражения.

— Пятнадцати я здесь не вижу. Раза в четыре меньше. А замысел ясен. Обойдут фланг и ударят неожиданно в тыл. Гусары!

Поворачиваясь, он сделал шаг назад и столкнулся вдруг с не успевшим отскочить настырным ротмистром. Смерил всю ладную фигуру от репейка на кивере до шпор и — ухмыльнулся.

— Так говоришь, Мадатов, Георгий?!. Вот — сбей эту колонну — и будет тебе тотчас же крест!..

Валериан кинулся к краю и цепко впился глазами в ехавших внизу всадников. Без видимого строя — где шеренгой по четыре, где цепочкой по одному — албанцы ехали молча и не спеша, беспокоясь только, чтобы русские не заметили их раньше времени.

Несколько секунд Мадатов разглядывал равнину внизу, а потом опрометью кинулся к Пробу, которого держал наготове унтер Шалыгин. Взлетел в седло и поскакал вдоль фронта полка. Гусары уже поднимались в седла.

— Эскадрон, за мной!..

— Березовский! С Мадатовым! — крикнул Приовский.

Майор Осип Березовский, командир третьего эскадрона, повёл своих людей следом.

Ефимович подскочил к Ланскому:

— Ваше превосходительство! Николай Сергеевич! Останови молодца. Здесь же тысячи четыре, может быть, с половиной. А у него даже в двух эскадронах и трёх сотен не наберётся.

Но Ланской, вцепившись пальцами в ребро щербатой скалы, зачарованно оглядывал албанскую конницу, как только что и Мадатов.

— А ведь получится, Андрей Александрович! А ведь пойдёт, подполковник! Пойдёт!.. А они не ждут! А у них бок голый!.. Только не торопись, Мадатов, — бормотал он, притоптывая ногой в нетерпении: казалось, ему легче было самому вести людей в такую неравную схватку, чем наблюдать за ней сверху. — Подожди, ротмистр! Выжди ещё чуть-чуть!.. Ну ещё пару секунд... А теперь давай, Мадатов! Давай!!!

И, словно услышав приказ полковника, из узкого прохода вылетела колонна александрийских гусар.

Мадатов, пока эскадроны спускались вниз по лощине, успел перекинуться несколькими словами с Березовским. Майор не настаивал на старшинстве, но был видимо обескуражен соотношением сил. Валериан предложил ему план, который сообразил ещё наверху, и Осип согласился, потому что вырабатывать другой времени уже не было.

Мадатов, хотя и не мог слышать Ланского, видел и чувствовал то же самое, что и полковник. Выждал, пока колонна втянется полностью в дефиле между двумя холмами, а потом подал сигнал к атаке.

Узкой колонной, мощным броском, они ударили албанцам в бок, пронзили точно копьём. Разделили, разорвали колонну надвое, развернулись и погнали ошеломлённого противника к обоим выходам, не давая ему времени остановиться и соразмерить силы.

Раз побежав, остановиться уже, действительно, трудно. Кавалеристы Мухтар-паши, сына государя Янины, прекрасные наездники и отчаянные рубаки, надеялись уже только на ноги коней, но никак не на свои сабли.

Прижимая уши и обнажив крупные желтоватые зубы, Проб мчался, сам выбирая себе соперника соревноваться в быстроте и точности шага. Щерясь и раздувая ноздри, Мадатов поднимал саблю, чуть доворачивал коня для удобства, привставал и, падая обратно в седло, опускал клинок с выдохом. Кровь брызгала на кисть, на рукав, на щёки, пряный запах пьянил ротмистра пуще выпитой наверху водки.

Храбрый, но неразумный албанец попытался повернуть своего жеребца, встретить противника как мужчина. Проб, не замедляя хода, ударил грудью, сбил, кажется, ещё даже куснул врага. А всадника достал, откинувшись на заднюю луку, хозяин.

Ещё одна спина качается впереди. Совсем молодой парнишка, горбясь и поднимая плечи, нахлёстывает лошадь, надеясь уйти от русского офицера. Мадатов толкнул Проба коленями, рубанул наотмашь клинком и — чуть не вылетел из седла. Промах! И дистанция до красного с жёлтым халата становится всё больше и больше.

Проб внезапно перешёл на шаг, а потом и вовсе остановился. Испуганный Валериан осмотрел бока и грудь вороного — не словил ли он где-нибудь пулю. Нет, просто устал скакать, отказали работать даже стальные мышцы коня, даже громадные его лёгкие. Мадатов потрепал зверя по шее:

— Притомился, гусарский конь?

Оглянулся и понял, что остальные остановились гораздо раньше. Он свесился вниз, вытер тщательно саблю об одежду зарубленного последним албанца и поехал назад, к своему эскадрону.

Навстречу ему уже спешил полковник Ланской. Следом скакали батальонные и конвой.

— Дай! Дай обниму, поцелую!.. — Ланской подъехал к Валериану вплотную, облапил и смачно чмокнул его в обе щеки; кони фыркали, но терпели. — Гусар! Истинный гусар! Вижу — не на правом плече ментик носишь! [25] Ментик, верхнюю куртку, гусары носили на левом плече, освобождая правую руку для оружия.

Офицеры обступили Мадатова, каждый торопился его поздравить. Новицкий тоже протянул руку, улыбаясь довольно искренно. Валериан ответил рукопожатием, но, главным образом, высмотрел белый крестик и ухмыльнулся, представив, как точно такой же станет в его петлице.

— Новицкий! — Ланской уже обдумывал следующее действие. — Скачешь к Кульневу — докладываешь, что рассеяна конница неприятеля. Пыталась зайти в тыл корпусу, но — расскажешь, что видел сам. Других они сюда вряд ли пошлют, что же нам прохлаждаться?

Новицкий не успел ещё и отъехать, как среди чёрных александрийцев появился тёмно-зелёный ментик ольвиопольца.

— Ваше превосходительство! — Поручик не косился на трупы людей и коней, словно накушался этим зрелищем досыта. — Наш авангард выбил неприятеля из первого укрепления. Генерал Кульнев предлагает вам перехватить вражескую пехоту ещё до второго редута. Задача — не допустить турок сесть в другое укрытие.