Владимир Соболь - Черный гусар

Турок выпрямился, развернул плечи и неожиданно отдал честь русскому командиру совершенно по-европейски. Потом повернулся и двинулся дальше, стараясь держаться ещё прямее, шагать ещё чётче. И другие уже попытались двигаться более собранно, поднимать голову выше, смотреть осмысленнее и жёстче.

— Полк! — уловил Валериан голос, доносящийся слева, где, он знал, стояли таким же заслоном егеря генерал-майора Земцова. — На краул!..

Мимо гусар, егерей, казаков, гренадеров, улан проходили остатки армии Блистательной Порты. Те самые воины, перед которыми несколько веков дрожали страны Азии и Европы. Быстрые, отчаянные рубаки, страшные в нападении, упорные в обороне. Неприятель побеждённый, но не примирившийся. Противник, делавший честь армии, что сумела всё-таки одержать над ним верх...

Артемий Прокофьевич Георгиадис приехал к Кутузову рано утром. Командующий принял его в халате, усадил рядом с собой на цветастую оттоманку.

— Его величество недоволен, — начал граф без обиняков. — Спрашивает, почему, мол, перенесли переговоры в Бухарест. Кишат здесь шпионы французские, австрийские, турецкие и прочее, прочее...

Услышав об императоре, Георгиадис почтительно наклонил голову.

— Я ответил министру, что выговор заслужил, но выбрал столицу Валахии не случайно. В лесу спрятаться проще, чем на открытой равнине. — Он придвинулся почти вплотную и резко понизил голос: — Наш человек, уверен, может уже сообщить нечто существенное. Надобно с ним повидаться не-за-мед-ли-тель-но...

Последнее слово генерал выделил, растянув его по слогам.

— В Шумле, ваше высокопревосходительство, было не в пример проще. Он должен был общаться со мной просто по долгу службы. Здесь же ему надлежит постоянно быть при посольстве Порты.

— А было бы просто, государь мой, я бы к вам и не обратился. Послал бы адъютанта, попросил приехать господина... прямо сюда.

Оба встретились глазами и улыбнулись. Сама мысль пригласить нашего человека в резиденцию главнокомандующего Дунайской армией показалась собеседникам уморительной.

— Надобно приискать место, куда бы он мог приезжать, не вызывая никаких подозрений. Дом человека знатного и богатого, где всегда можно отыскать тёмную комнатку для приватной беседы.

— Ищите. — Кутузов прижал руки к животу, показывая болезненный приступ, и поднялся.

Артемий Прокофьевич тоже вскочил, едва ли не быстрей генерала.

— Ищите, но поскорее. Обратитесь к генералу Ланжерону. Некий боярин, помнится мне, оказывал графу услуги известного рода...

Утром следующего же дня Георгиадис с Новицким бок о бок пробирались верхом по узким, кривым улочкам Бухареста.

— Нужен нам сейчас, господин ротмистр, некто Константин Самуркаш, потомок старинной валашской фамилии. Хвастает, будто среди его предков числится и знаменитый воевода Влад Цепеш. Тот, что основал сей замечательный город.

— Пыльно здесь, Артемий Прокофьевич, шумно. Холодно и грязно до омерзения, — Новицкий потянул воздух носом и сморщился.

— Каждый город по-своему привлекателен. Мне приходилось бывать во многих. И я старался в любом новом месте увидеть черты прежде всего приятные. Тогда и самому легче переносить неудобства службы, и проще заводить отношения с местными жителями. Кому же нравится, когда посторонний ругает его родное гнездо?..

— Разве что нам, русским, — усмехнувшись, заметил Новицкий.

— К сожалению, — отрезал Георгиадис. — Но сейчас, Сергей Александрович, нам некогда обсуждать тонкости характера подданных Российской империи. Нас интересуют совершенно другие люди. Самуркаш помогал графу Ланжерону, когда тот исполнял должность командующего. Собирал сведения о передвижениях австрийских войск на границе и делал это с большим искусством. Наша задача — найти повод часто бывать в его доме. Наша — это, стало быть, ваша. Наблюдатели сразу сопоставят частоту посещений этого дома моих и нашего человека. Что же касается вас, то, думаю, никому не покажется странным, что гусарский ротмистр, совсем ещё молодой человек, наведывается время от времени в дом, где имеется хорошенькая девушка, к тому же весьма состоятельная...

Но Самуркаш отказал, едва поняв, что же ему предлагают русские:

— Я уже и так повязан с вами по рукам и ногам, но дочку мою в эту историю впутывать не желаю.

Он подёргал по очереди оба уса, свисающие ниже широкого подбородка, отпил вина из бокала. Новицкий последовал примеру хозяина, Георгиадис оставил руки лежать на коленях.

— И почему, господа, вы решили, что я пущу в свой дом грека?!

Новицкий осторожно скосил глаза влево, но Артемий Прокофьевич не шевельнулся, не нахмурился, не повёл бровью.

— По мне, лучше уж турки, чем эти фанариоты!

— Ques que c'est [29] Что такое? (Фр.). фа-на-ри-о-ты? — спросил Сергей.

Они вели разговор по-французски, Новицкий и Георгиадис с удовольствием, раскрасневшийся хозяин с дурным произношением, но тоже свободно:

— Язва на теле наших княжеств. Паразиты, разорившие две процветающие страны. До середины прошлого века Молдавия и Валахия снабжали хлебом всю Оттоманскую империю. Теперь — мы разорены, наши люди умирают от голода.

— Война, знаете ли... — начал было Новицкий, но Самуркаш замотал головой так, что седые длинные волосы взмыли в воздух.

— Мы всегда воевали — с турками, австрийцами, венграми. Михаил Храбрый не слезал с коня все годы, что должен был по праву сидеть на троне. Ах, как он обманул турок, как он справился с великим визирем! Не оскорблю вас, господа, если скажу, что дело совершил более славное, чем даже ваш генерал Кутузов?

— Не оскорбите, — флегматично ответил Георгиадис.

Боярин залпом опустошил бокал и хлопнул громко в ладоши. Слуга появился из-за двери, неслышно прошёл по ковру и наполнил все три сосуда. По знаку хозяина удалился таким же мягким стелющимся шагом.

— Опасно при таком разговоре держать поблизости лишнего человека, — заметил Новицкий.

— А кого, вы думаете, я посылал на север? Мы с ним всюду теперь пойдём вместе. Как, впрочем, и все в моём доме. Кроме дочери... Она ничего не знает, она — совершенно невинна. — Самуркаш хмыкнул и сразу же помрачнел. — И я уже сказал вам...

— Вы говорили о короле, — повернул с опасной темы Георгиадис.

— Нет... Да... Михай Храбрый был господарем Валахии. Князем! Его трабанты, его армаши, его моснеги наводили ужас на всех соседей. Даже на турок. Султан двинул на него всё своё войско. Михай понял, что нам не выстоять в открытом сражении. Когда визирь остановился лагерем перед Дунаем, Храбрый господарь отправил ему огромный обоз с подарками. На самом деле в повозках он спрятал под поклажей двадцать тысяч отборных воинов... Турки бежали до самой Шумлы!