Виктор Лаптухин - Африканский казак

С этими словами советник вновь упал к ногам Дмитрия. Но тот лишь молча указал ему на дверь. Вошел Ахмед и опять что-то забубнил о домашних делах, начал сочувственно вздыхать и охать.

Без лишних слов он был выставлен вон. Нужно было побыть одному, привести в порядок мысли, в которых перепутались внезапно свалившиеся домашние дела и государственные заботы. Да тут еще вспомнил, что за последнее время начальство из Питера не шлет никаких вестей… Вот сейчас сяду, спокойно все обдумаю и во всем разберусь…

Внезапно в дверь раздался поспешный стук и, прежде чем Дмитрий успел рассердиться, в ее проеме показалось перекошенное ужасом лицо евнуха.

— Хозяин, к тебе… гость! — прохрипел он и исчез.

В комнату быстро вошел Раббех.

Его лицо осунулось, глаза смотрели сурово. Видно было, что перед выездом в город он не успел переодеться, и в гости приехал в своем обычном, заношенном до неприличия кафтане, перетянутом широким ремнем. Сел напротив Дмитрия, и стали видны стоптанные до дыр подметки комнатных туфель повелителя Борну.

— Приветствую тебя, Альхаджи Муса, — негромко произнес он. — Ехал мимо, решил навестить. Знаю о печали и радости в этом доме. Скорблю вместе с тобой и поздравляю тебя. Все происходит по воле Творца. Телесная оболочка людей обращается в прах, но сами они бессмертны и продолжают жить в своих делах и детях…

В дверь опять заглянул евнух:

— Все женщины дома ушли на свою половину, хаким. В соседних комнатах никого нет.

— Теперь и сам уходи к ним. Суруру, встань у двери!

Нарушая все законы гостеприимства, Дмитрий молчал. Ждал, что последует за столь внезапным появлением эмира. Что-то уж слишком много новостей пришлось узнать за последние часы.

— Французы заняли Нгигми, — чуть слышно прозвучало в комнате. — Еще никто не знает об этом.

Пояснять такую новость не надо. Противник вышел к озеру Чад. Он перерезал главный караванный путь на Триполи. Теперь эмир Борну лишен важнейшей коммуникации, по которой от друзей в Триполи и стран Ближнего Востока поступают оружие, боеприпасы, информация. Англия, единственный сильный покровитель, завязла в Южной Африке. Бельгийцы обещали помочь, кое-что прислали, но не хотят ссориться с Францией. Для немцев все интересы сосредоточены в Европе. Россия далеко и для нее главное это проблемы Дальнего Востока. Поэтому сейчас, в конце декабря последнего года XIX столетия, все заняты своими собственными делами и не обращают внимания на отчаянные попытки одного из последних независимых государств Африки защитить свое право на существование. Надо признать, что французские политики и военные весьма успешно исполнили задуманное. Борну оказалось в полной блокаде.

— Как это случилось? Кто прикрывал северное направление?

— Виноват я сам. Послал туда младшего сына, дал ему в помощь надежных советников и базингеров. Но сейчас узнал, что французы появились внезапно со стороны Сахары и были одеты как местные кочевники. Дозорные были застигнуты врасплох.

— Разве они думали, что французы будут маршировать по барханам в своих красных кепи? Или ничего не слышали о колонне полковника Лами, которая идет из Алжира?

— О колонне я приказал молчать, чтобы не пугать людей раньше времени. Мой Мухаммед молод, его советники стары, никто из них не имеет опыта войны с европейцами. Бери свой алам и выбей французов, пока они еще не успели укрепиться в Нгигми, — голос Раббеха дрогнул, глаза увлажнились. Стало видно, как трудно старику держать себя в руках. Он наклонился вперед и, в знак высокого доверия, положил свою ладонь на плечо Дмитрия. — Очень прошу тебя, постарайся. Никто другой не спасет положения.

В последних боях алам арабов сильно поредел, но еще сохранял мобильность и огневую мощь. Форсированный марш на север прошел быстро и без потерь. Нападение на лагерь противника было хорошо организовано и грамотно исполнено. Энергичный обстрел завершился обходом и атакой в конном строю. Допрос пленных показал, что отряд возглавлял лейтенант, его маузер Айчак взял себе на память, а остальные воины являлись уроженцами Алжира и Марокко. Это была одна из конных частей французских колониальных войск, которые назывались спаги и носили бурнусы, шаровары, расшитые куртки и чалмы. Видимо, это обмундирование и ввело в заблуждение дозорных базингеров.

— Рубятся эти спаги, как бешенные, — заметил Айчак, осматривая поле боя. — Еще один такой поход, и от нашего алама ничего не останется.

— Это был передовой отряд разведчиков, — ответил Дмитрий. — Следом идет большая колонна с пушками. Если она займет главные оазисы на караванной дороге, грузы из Триполи придется возить дальним путем.

— Ты заметил, что кони у спагов были местных пород? Они не измотаны переходами по пустыне.

— Пленные сообщили, что пограничные султаны продали им свежих лошадей и корма.

— Это измена!

Дмитрий промолчал, все и так было ясно.

— Фитаурари, — не унимался Айчак. — Мы с тобой побратимы и я буду говорить откровенно. Нашего хакима называют «победителем» и «добывающим прибыль», но время его успехов кончается. Не собираюсь кричать об этом на базаре, но в жизни, как и в шахматах, привык смотреть на несколько ходов вперед.

— Какой же ход ты собираешься теперь сделать?

— Воин дорожит своей честью и верно служит вождю, которому он присягнул. Негус отпустил меня и теперь я служу Раббеху. Останусь с ним до самого конца.

— Правильно говоришь, побратим. Для воина честь дороже всего.

В столицу возвращались без спешки, надо было дать отдых людям и коням. Своих раненых и пленных оставили на попечение сына эмира, чьи базингеры вернулись в освобожденный Нгигми. Посчитали свои потери и оказалось, что от прежнего числа арабов осталось не более тридцати человек. Конечно, каждый из них стоил десятка обычных воинов, но сам алам перестал быть боевой единицей. Для его восстановления требовались пополнения, время и деньги. А пока каждый вечер на привале Айчак развязывал свой мешочек с шахматными фигурами и начиналась игра. Она сопровождалась рассказами о прежних боях и походах и жаркими спорами. Порой в ней принимал участие и Дмитрий, так что разбор шахматной партии превращался в своеобразный урок тактики.

Когда до Диквы оставалось совсем немного, на привал прибыл Раббех. Его конвойные смешались с конниками, послышались приветствия, шутки, смех. От костров потянуло ароматом жареной баранина. На этот раз Дмитрий был гостеприимным хозяином, подробно рассказал о разгроме спагов и от всей души потчевал высокого гостя, хотя походное застолье было довольно скромным.

Все это настроило эмира на несколько благодушный лад и он пустился в воспоминания. Рассказал, как в прошлые годы он, молодой и сильный, бродил по саванне вместе с такими же отчаянными сорвиголовами и не знал, у какого костра придется провести ближайшую ночь. Определяли свой путь по звездам, дня не проходило без стычек.