Виктор Лаптухин - Африканский казак

— Да, собранных запасов надолго не хватит, — отвечал Николай Степанович. — Пайки считали для регулярной армии, а вон сколько народу привалило. Сам знаешь, что хоть какой-то порядок успели навести только в войсках самого негуса. Да и там обозы получились громадные — на тысячу воинов приходится не менее шести сотен вьючных животных. Идти придется по довольно пустынной местности, поэтому все, кроме дров и воды, приходится брать с собой.

— Регулярная армия стоит дорого.

— Это верно. Мы тут с Ато-Иосифом сделали некоторые подсчеты. Так получилось, что в год на пропитание только одного воина требуется не менее двадцати талеров. Да еще каждого из них надо обеспечить винтовкой, и патронами, и плащом, а в конце похода поднести подарок — мула или пару быков. Ну а начальников полагается одарить землями и крестьянами. Менелик выслушал нас, посмотрел на итог и только головой покачал. Сказал, что если Бог даст, то заниматься всем этим будем после войны… Ладно, казак. Я эту встречу назначил не для того, чтобы философию разводить. Слышал, что большинство наших возвращается в Россию?

— Слышал и видел. Радуются люди — едут домой.

— Пусть радуются, заслужили. Теперь здесь им больше делать нечего. Сейчас иностранные газеты, особенно итальянские и английские, слишком уж много пишут о российском вмешательстве в эфиопские дела.

— А французские?

— У Парижа свой расчет. Там также желают ухватить кусок земли на берегах Нила. С пребыванием россиян в Эфиопии они мирятся, потому что видят — завоевывать мы ничего не собираемся. В Африке французы нас терпят до тех пор, пока российские полки на германской границе стоят. Но главный их соперник в борьбе за колонии — это англичане. Тут еще будут веселые дела.

— Вот пускай сами и разбираются. Почему же нас не отправляют домой?

— Объясняю. Начальство в Питере объявило, что поставки оружия в Эфиопию завершены, а дальше наше дело сторона. В военных действиях с итальянцами российские подданные не принимают участия, и все уезжают домой. Однако, это не для газет, здесь остаюсь я и Петрович со своими молодцами. Ты сам понимаешь, что пушка — машина довольно сложная и для своей работы требует квалифицированного обслуживания. Винтовка много проще, но и той большая забота нужна.

— Да уж мои унтера чуть не плакали, глядя на уход за оружием по-эфиопски. Когда вместо смазки в казенник кусок сала кладут, а шомпола используют только для жарки мяса.

— Вот именно. Если пушки негуса не будут палить, все это воинство разбежится после первого же залпа итальянских батарей. Поэтому твоя задача оберегать наших людей, чтобы в походе или в бою они не попали в руки противника. Ни живыми, ни мертвыми. Негус приставил к ним охрану под командой Теодороса, но о ней все знают. Они на виду, и их можно обмануть или уничтожить. Ты будешь действовать втайне и в случае необходимости придешь на помощь.

— Как же я один выполню такую задачу? Да меня сразу же узнают. — Для доказательства своей правоты Дмитрий расстегнул ворот рубахи. — Во что ни нарядись, а здесь я еще не побурел.

— Не беспокойся, за какого-нибудь турка сойдешь. Этот план придумал Теодорос, а негус его одобрил. Ты получаешь звание фитаурари, по-нашему полковника, и отряд конных разведчиков из племени галла.

— Так эти же галласы…

— Совершенно верно — настоящие головорезы!

…Да, на первый взгляд галласы не внушали доверия. Конечно, эти парни со светло-коричневой кожей имели весьма мужественный вид: рослые, худощавые, с тонкими орлиными носами. Все закутанные в черные шерстяные плащи, у многих головы выбриты наголо. Но в их взглядах не было заметно ни доброты, ни человеколюбия, ни раскаяния. Обилие навешанного на них холодного и огнестрельного оружия свидетельствовало о том, что война является основным занятием этих молодцов.

Встретил Дмитрия начальник отряда по имени Айчак. В знак приветствия слегка склонил голову и улыбнулся так, что на изуродованном шрамом лице зловещим оскалом блеснули зубы. Приложил к сердцу правую руку, на которой сохранились лишь три пальца, и, хромая, повел вдоль неровного строя своих соплеменников. Тут же и пояснил, что воины отряда набраны из одного из многочисленных галласских родов, все они правоверные мусульмане, себя называют оромо, что значит настоящие мужчины, и люто ненавидят трусливых собак-сомалийцев. Добавил, что последние годы отряд верно служит негусу, несет караулы на границе и сейчас готов поступить под командование храброго воина из страны московов. Лучшие кони для него уже приготовлены, и он сам может выбрать любого по собственному вкусу.

С первого взгляда стало ясно, что эти бандиты решили проверить, как новый начальник разбирается в конных науках и может ли вообще сидеть в седле.

В тени деревьев, росших на краю долины, были привязаны несколько лошадей и даже пара мулов. Что же, если заняться сбором гербария или коллекции минералов, то лучше мула с его спокойным нравом и плавным шагом и не найти. Поэтому именно на мулах в средневековой Европе любили ездить вельможные дамы и священники… Слов нет, хороши и местные лошадки. Но на них можно будет покрасоваться на каком-нибудь торжестве после войны. И то если колдун не наврал Тоне… А вот этот вороной жеребец особая статья… Крупный, горбоносый, с сильной короткой шеей.

— Это что за порода?

— Мы называем ее фарас, — ответил Айчак. — Этих коней приводят с запада, с берегов Нила. Там на равнинах Донголы и пасутся их табуны.

— Скажи, чтобы подвели этого красавца.

— В горах донгольским коням трудно дышится. В этих краях они скучают и характер их портится.

— Сами ездите на них?

— Только на них. И на войну, и на охоту, — сказал Айчак. Чтобы чужеземец не подумал плохого о лошадях и самих всадниках, пояснил: — Кони этой породы резвые и выносливые, на них можно догнать даже страуса.

— Очень хорошо. Придет время, поохотимся и на страусов. Подвели коня, и Дмитрий, как учили старые казаки, встал перед ним. Не топтался кругом, не заглядывал в зубы, не велел гонять его по кругу. Просто встал спереди и оценил коня как товарища, с которым придется делать трудную работу. Увидел ясные глаза, широкие ноздри, легкие точеные ноги, широкую мускулистую грудь. Конь был спокоен, тоже внимательно рассматривал незнакомого человека, нюхал воздух.

Так простояли довольно долго.

Теперь предстояло проверить жеребца под седлом. Дмитрий сам осмотрел сбрую, неторопливо, приговаривая ласковые слова, надел уздечку, украшенную пластинками серебра, вложил удила. Попутно осмотрел зубы, определил — жеребцу пять лет. Значит, в полной силе и уже обучен… Поэтому и живот надул, так что седло легло неплотно и на ходу обязательно соскользнет. Хорошим тычком в бок дал понять жеребцу, что разгадал эту хитрость, и подпругу затянул как положено. С запястья стоявшего рядом галласа, который, как и все остальные, внимательно следил за седловкой, снял витую ременную плеть. Взвесил в руке — не хуже черкесской нагайки!