Виктор Лаптухин - Африканский казак

Императрица строго следила за всем, что стояло на буфетных полках, выписывала заграничных врачей. Во дворце помнили, как один из них, коротышка с гривой седых волос, увидел на обеденном столе миску тертой редьки с конопляным маслом и луком. Изумленно понюхал, даже взял пробу на кончике ножа, осторожно лизнул. Потом возмущенно тряс своими космами, долго что-то фыркал по-немецки, а Мария Федоровна прикладывала к глазам кружевной платочек. Громадный, как бык, император стоял рядом насупившись, с тоской поглядывал поверх их голов. Вот совсем недавно на государя что-то нашло. Тут еще и генерал Черевин расстарался, пронес в царские покои плоские фляжки с коньяком. Спрятал их за голенища сапог. После ужина очередного тихого семейного вечера с игрой в карты по маленькой и музицированием не получилось. Супруг оказался очень шумен. Упал на ковер в гостиной, дрыгал ногами, хохотал и хлопал себя по голенищам сапог. Поняв, что произошло, возмущенная Мария Федоровна поспешила удалиться, а вслед ей раздавался громовой бас императора.

— Голь на выдумки хитра!

Но сегодня у Сергея Сергеевича собрались одни свои, все испытанные царедворцы, которые видели и слышали еще и не такое. Дружно сделали вид, что не слышали сомнительной оговорки одного из гостей, и вновь приступили к обсуждению напитков и закуски. Тут и лакей неслышно возник за спиной хозяина.

— Кушать подано.

— Господа, прошу к столу. Дамы, верно, уже все новости по десятому разу обсудили и теперь нас поджидают, — расплылся в улыбке Сергей Сергеевич.

Хозяин этого дома ростом не вышел, сухощав, в движениях быстр. На морщинистом лице лежит густой кирпичный загар, как у простого мужика. Маленькие бесцветные глазки ни на чем подолгу не останавливаются, бегают с одного человека на другого, с предмета на предмет. Кто впервые слышит его псковский говорок, может решить, что собеседник совсем прост. Речь ведет только о лесах, болотах, собаках и дичи. Может долго рассказывать, как до прихода зимы подкармливать молодым осинником лосей и зайцев, где лучше всего класть каменную соль-лизунец для оленей. В рассуждения о политике не пускается, но молчит так красноречиво, что умный человек все поймет и без слов. Но те, кто узнает его поближе, быстро понимают, что это за человек. Взгляд его глаз называют цепким, а мнение о людях безошибочным.

Во дворце Сергей Сергеевич имеет большую силу. Внимательно слушают его сам государь и великие князья, а все остальные придворные считают за большую честь перемолвиться с ним словом. При встречах спешат поздороваться первыми. Носит он официальный титул, составленный из длинных немецких слов, из которых обычному человеку только одно и понятно — егерь. Недоброжелатели и завистники за глаза величают его царев псарь, но тут же, разводя руками, спешат добавить:

— На охоте он стоит у стремени государя. А на Руси какой неписаный закон следует помнить прежде всего? Жалует царь, да не жалует псарь!

Тем не менее все признают, что свое хозяйство Сергей Сергеевич содержит в образцовом порядке. Подчиненные ему люди, лошади и собаки всегда сыты, бодры и готовы к работе. Что касается диких зверей, то он умеет их не только от зимней бескормицы сохранить, но и по первому августейшему требованию поставить любого из них под верный выстрел. Для тех титулованных охотников, которые не любят таскаться по чащобам и болотам, может такие места указать, в которых фазаны и другая дичь сами на дорогу выходят. Поэтому палить по ним вполне возможно не выходя из удобной коляски. А чтобы ружейные курки не натирали нежные пальцы высоких гостей, снабжает их специальными каучуковыми наперстками.

Государь охоту любит, бывает, что пропадает в лесах по несколько дней. Как он радуется, если удается добыть красавца оленя! Сергей Сергеевич и в этом случае оказывается незаменимым. Никто быстрее его не разведет в заснеженном лесу костер. У него же всегда оказывается под рукой и решетка, на которой тут же можно изжарить свежую оленью печенку, а на закуску к ней миска хрустящей со льдом квашеной капусты, заправленной мочеными яблоками и клюквой. И уж, конечно, обшитая кожей добрая баклажка с набором стаканчиков.

При таком егере спокойно можно потолковать о важнейших государственных делах и быть уверенным в том, что сказанное не станет известно никому из посторонних. Недаром в огромном парке Гатчины несколько аллей носят имена царских егерей. Никто больше из придворных чинов не удостоился такой чести: ни повара, ни лекаря, ни казначеи. Многие во дворце, как и сам Сергей Сергеевич, верят — придет время и одна из аллей будет высочайшим указом названа в его честь.

На одной из царских охот в прошлую зиму сегодняшний именинник и повстречался с Дмитрием, который в тот день был помощником начальника императорского конвоя. Быстро оценил расторопность молодого хорунжего, его умение ориентироваться на незнакомой местности. Потом были и другие встречи, совместная работа по обеспечению безопасного царского отдыха. Доводилось стоять в оцеплении, когда на лесных дорогах император имел тайные встречи с некими персонами, приезжавшими из столицы в закрытых каретах. Вот когда надо было смотреть в оба, чтобы ни человек, ни зверь не нарушили ход государственной беседы… Еще были волшебная петербургская белая ночь и бесконечный придворный бал, на котором Дмитрий познакомился с Софьей, дочерью Сергея Сергеевича.

Сегодня молодой казак и дочь «царева псаря» сидят за праздничным столом рядом. Напротив них тетушка Софи, наискосок мамаша, полная дама с решительным взглядом и плотно сжатыми губами, над которыми пробиваются хорошо заметные усики. На столе изысканные блюда — салаты, паштеты, соусы со странными иноземными названиями. Лакеи подают легкие французские вина. За столом столь же изысканный светский разговор о возвышенных материях. Совсем, как в высшем свете среди настоящих князей и графов.

— Пелагея Сидоровна, индейку-то у Пахомыча брали? Он, подлец, третьего дня за такую же хотел целых два рубля слупить… — раздается вдруг за столом голос полуглухой старухи Свистуновой, жены обер-шталмейстера. Супруг незаметным толчком в бок напоминает ей о необходимости сменить тему разговора. Ему, главному хозяину всех дворцовых конюшен, правила политеса известны гораздо лучше.

Софи — маленькая блондинка с вздернутым носиком. Она не похожа на шумных искрометных озорниц, мимо которых равнодушно не пройдет ни один мужчина, ни на роковых красавиц, безжалостно разбивающих сердца сильного пола, ни на беспомощных обаятельных созданий, которым без опоры на верного спутника жизни грозит немедленная гибель. Тем более она не походит на самоуверенных девиц, с нескрываемой иронией принимающих неуклюжие ухаживания робких кавалеров и выслушивающих их косноязычные комплименты.