Виктор Лаптухин - Африканский казак

— Освободите его! — приказал Идрис. — За этот ценный продукт ответите все. Казначейство уже договорилось о продаже рыбьей муки и получило задаток. Но мне донесли, что до сих пор вы поймали очень мало рыбы. Что случилось?

— На юге запоздали дожди, и только сейчас к нашим берегам пришла сладкая пресная вода, а с ней и косяки жирной рыбы. Сегодня утром наши наблюдатели заметили их, и вечером мы все выходим на лов. Но, как ты знаешь, часть наших рыбаков послана на другой берег. Поэтому запасные пироги оказались без гребцов. Если прикажешь своим людям помочь нам, то в озеро выведем все, что может держаться на воде.

— Ради общей пользы я и сам пойду с вами на лов, — произнес Идрис.

— Можно и мне принять в нем участие? — спросил Дмитрий, которому уже порядком надоели марши по бесконечной сухой саванне. Да и дома, Бог даст, где-нибудь на рыбалке у Дона, можно будет при случае упомянуть, как ловил рыбу на африканском озере Чад, в дыму угарных костров.

Вскоре целая флотилия пирог, в каждой по шесть-семь человек, отправилась на промысел. Рыбаки и данные им в помощь воины усердно работали шестами, но развить большую скорость не могли. Часто приходилось останавливаться и пропускать стада коров, которые вплавь спешили добраться до наступления темноты до дальних островов, где после подъема уровня вод озера пошла в рост молодая трава. Рядом с ними в воде бултыхались и блестящие черные тела пастухов с длинными посохами в руках. Они громко кричали, подгоняя скот, и били по воде, распугивая крокодилов, притаившихся среди плавучих островков, образованных стеблями папируса и плавучих растений. Следом за стадами плыли, громко фыркая, могучие быки, навьюченные горшками, корзинами и всякой утварью, поверх которой разместились женщины с малолетними детьми.

— Эти пастухи все время путешествуют с острова на остров, живут между пустыней и болотами, — пояснил Дмитрию один из рыбаков. — Отплывем от них подальше, на открытую воду. Там и начнем лов.

— Глубоко здесь?

— Обычно чуть больше человеческого роста, но есть и очень глубокие омуты. Под парусом и веслами ходим редко, чаще обходимся только шестом.

— Случаются у вас бури?

— О да! Когда приходит время дождей, огромные тучи ходят над озером. Ветер разгоняет такую волну, что топит всех, кто не успел укрыться в прибрежных притоках и зарослях тростника…

Из соседних заливов выплывали новые пироги и присоединялись к флотилии. Многие из них тащили за собой вереницы крохотных лодочек, в которых сидело по двое мальчишек. Все долго плыли, соблюдая тишину, и, когда солнце начало склоняться к горизонту, наконец-то вышли на широкий водный простор. Берег пропал из вида, а свежий ветер разгонял небольшую волну, приятно охлаждал тело. С некоторых пирог послышались радостные восклицания, но строгий окрик старшины рыбаков восстановил тишину.

Пироги разделились и быстро заскользили по озеру, охватывая довольно значительное пространство. Старшина замахал каким-то длинным оранжевым полотнищем, и лодочки с мальчишками отделились, ушли далеко в сторону. Прошло еще некоторое время, и, повинуясь новому сигналу, они подняли страшный шум и гам. Одни мальчишки работали шестами, а другие колотили палками по воде и бортам своих лодочек. Подняв тучи брызг, сплошной стеной двинулись в сторону больших пирог, неподвижно вставших между двумя едва выступавшими над водой отмелями. На них рыбаки уже приготовились и опустили в воду свои снасти — натянутые на длинные шесты-распорки сети, образовавшие своего рода гигантские сачки или совки.

Поверхность воды забурлила от множества рыбьих стай. В лучах заходящего солнца бронзовым цветом сверкала чешуя крупных рыбин, пытавшихся перепрыгнуть через опущенные сети. Словно в кипящем котле бурлила водяная мелочь. Какой-то лобастый пловец темной стрелой перемахнул-таки через заслон и со всего размаха ударился в борт пироги. От неожиданности Дмитрий и другие попадали друг на друга, рулевой схватился было за острогу. Но тут раздалась громкая команда и все поспешили схватиться за привязанные к шестам-распоркам веревки. Над водой разом поднялись огромные кошели, наполненные добычей. Восторженный рев рыбаков и визг мальчишек далеко разнеслись над озером.

По случаю такого обильного улова решено было устроить пир. Начались радостная суета, приготовления к гонкам на пирогах и танцам, но один из слуг Идриса с поклоном передал ему небольшую сумку из алого сафьяна. Молча кивнул на трех воинов, с головы до ног покрытых пылью, которые выводили усталых коней на краю лагеря.

Живое лицо барде сразу же стало суровым. Через малое время весь отряд уже был в седле. В который раз последовал смотр людей и всего снаряжения, десятники доложили о готовности, и озеро Чад исчезло вместе с последними лучами солнца.

Шли быстро, на коротких привалах выставляли усиленные дозоры. На второй день увидели стоянку торгового каравана, расположившегося на краю речной долины. Ничего особенного — несколько поблекших на солнце шатров, стреноженные кони и верблюды. Из зарослей показались вооруженные всадники, навстречу к ним поскакал Идрис, поспешно сменивший покойного верблюда на боевого коня.

Вскоре он вернулся и приказал разбить лагерь на ближайшем холме.

— Мы задержимся здесь на некоторое время, — объявил он Айчаку. — Это караван очень важного купца, одного из моих знакомых. Расставь воинов так, чтобы в долине не появились всякие любопытные прохожие. Тех, кто не будет слушаться, рубите на месте, но никакой стрельбы. Купец не терпит шума. Он очень набожен и сейчас пребывает в молитвенном созерцании. Вас, Альхаджи Хасан и Альхаджи Муса, он приглашает разделить свой скромный ужин. Захватите с собой святыни, которые касались благословенной земли Аравии и которые вы бережно донесли до наших краев.

— Что это за купец? — спросил Дмитрий, когда все трое шли к шатрам на стоянке каравана.

Хасан как-то странно хмыкнул, сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Это богатый и щедрый купец, — с усмешкой произнес Идрис, явно забавляясь недогадливостью спутника. — Все его сделки заканчиваются успешно и приносят солидную прибыль. Повторяю — прибыль!

— Поэтому его зовут Получающий Прибыль, — тихо подсказал Хасан.

— Так это сам эмир Борну! 15.

У входа в шатер стоял человек среднего роста. Одет весьма скромно, на плечах довольно заношенный плащ из грубой шерсти, на ногах мягкие кожаные сапожки для верховой езды. Довольно старые. Отделение для большого пальца, который, как это принято у местных всадников, вдевается в стремя, протерто до неприличия. Того гляди палец вылезет наружу. Темный цвет квадратного лица и широкий нос выдавали уроженца Сеннара, междуречья Белого и Голубого Нила, а толстая нижняя губа придавала ему надменное выражение. Морщины на лбу и седина на висках свидетельствовали о преклонном возрасте и жизненном опыте, а внимательный и быстрый взгляд говорили об уме и сильном характере этого человека.