Ольга Елисеева - Белый ворон

Но нет, отыграли как по ногам. На бледные щёки Воронцова вернулся румянец. Губы сложились в едва приметную усмешку. А когда принесли результаты стрельб, то совсем заулыбался генерал, поднял руку в неуставном движении, протёр платком лоб.

Лучше всех отстрелялись его егеря. А гренадеры удержали не любимую всеми континентальными войсками одну линию атаки. Европейские армии предпочитали наступать колоннами. Прямой строй их смущал. Тут короли — англичане. Оказалось, что и наши не лаптем щи хлебали. Сохранили линию в абсолютном порядке, не сбившись с шага на переходе в полмили. А потом по сигналу дивизионных генералов пошли в атаку. Холодную. Штыковую. На которую граф убил столько времени. Жаль — манёвры. Всё понарошку. А то положили бы во чистом поле союзников. Не должно армии терпеть возле себя вооружённых людей в чужой форме.

— Блестяще, Майкл! — Веллингтон поднимался на холм, чуть запыхавшись. — Я играл за пруссаков и потому побит. Не жалко. Но ваши! Хотел бы я иметь таких солдат в Испании.

Итоги манёвров подводились не в связи с победой или поражением по сценарию. Значение имела точность исполнения команд. Скорость движения. Боевые навыки. В этом британцы всегда надеялись быть первыми. И редко обманывались. Это пруссаки с австрийцами вечно спят.

Стали считать.

— Ничего, ничего, — подбадривал себя Артур. — Идём голова к голове. Сколько времени вам понадобилось на форсирование реки? Час двадцать? Не может быть! А сколько переправилось? Всё?

Он уже чувствовал, что его люди отстают. Несильно, но отстают. И злился. И смеялся. И был готов наорать на Майкла: отчего у того солдаты двужильные?

— Поздравляю, — хмурясь, протянул руку. — Ну да ладно. Вам эта победа нужнее, чем мне. Будем надеяться, ваш государь заметит и оценит выучку войск.

Государь заметил. И оценил. Неуставную атаку «юринь». Варварский способ переправы, когда всадник, чтобы облегчить коня, сам соскальзывал в воду и плыл рядом. А ещё ту неуловимую вольность, с которой держались младшие и старшие чины. Неизменное офицерское «вы» и неумение рядового застывать столбом при малейшем окрике. Всё это император видел и хмурился. А когда манёвры подошли к концу, не поднялся на холм, чтобы выразить своё удовольствие. Сел на подведённую лошадь. Ускакал в Париж, где должен был состояться парад. Солдатам туда ещё часа три топать.

— Майкл, я минутами не понимаю вашего государя, — обиженно бросил Веллингтон. — Ему не понравилось?

Воронцов только развёл руками.

— Его величество больше ценит плац.

— Тогда и ваши, и мои части в заднице, — огрызнулся герцог. — Австрийцы и пруссаки придерживали своих. Щадили для дальнейшего. Вон они уже перестраиваются и поворачивают с поля. А я бы хотел дать людям часок отдохнуть.

Воронцов бы тоже этого хотел. Но где там? Нужно было выводить полки на дорогу и маршем двигаться к столице, на ходу снимая с телег и переодеваясь в парадную форму. Между тем немецкие союзники выглядели куда приличнее русских. Да и посвежее. Они явились к началу аллеи Елисейских полей на час раньше отряжённых для парада воронцовских полков. И стояли там, недовольно переминаясь с ноги на ногу. Русских встретили презрительным гулом.

— Вы плетётесь, как черепахи, — рассерженным шёпотом передал Михаилу Семёновичу мнение императора подскакавший к нему адъютант Соломка. — Государь уже успел принять ванну и переодеться. А вы только показались. Полный конфуз.

Граф снова спал с лица. Усталый, пропылённый, на взмыленной лошади, он выглядел не лучшим образом. И ему неприятно было явиться в таком виде перед царём. Тем более что тот пылал праведным гневом.

— Что за шаг у ваших людей? — приветливое лицо Александра исказилось раздражением. — Вы не понимаете, что позорите меня перед союзниками?

«Он хоть знает, что мы выиграли манёвры?» — возмутился в душе Воронцов.

— Отвечайте, когда вас спрашивают! — воскликнул государь. — Каков вид!

Михаил Семёнович почувствовал, что вот-вот сорвётся. Возле него стояли собственные штабные офицеры. Со всех сторон их окружали чужие, приметно ухмыляющиеся лица. Император распекал командующего при союзниках, как мальчишку флигель-адъютанта.

— Ваши люди способны сорвать любой праздник! Где вы выучились такому шагу?

Воронцов ощутил, что его голова, пылавшая огнём, стала вдруг ледяной.

— Этим шагом, ваше величество, мы дошли до Парижа.

В горле у государя булькнуло. Сразу стало заметно, что он похож на покойного отца, несмотря на нежное лицо и самые изысканные манеры.

— Теперь понятно, почему вы тащились сюда два с половиной года, — бросил Александр Павлович по-русски, так чтобы слышал один граф. И, обернувшись к высоким сторонам союзного командования, продолжал по-французски: — Прошу прощения, господа, за нерасторопность моих подданных. Обещаю к следующим манёврам вышколить их хорошенько.

Австрийский император Франц I, длинный, флегматичный, с бледным лицом, тронутым рябью, протянул:

— Англичане, очевидно, тоже не спешат?

Александр Павлович довольно улыбнулся.

— Если страна не вступает в союз монархов, армия заметно теряет. Я вижу в этом руку Провидения. Жаль, что оплошность моих войск сделала недостойным моё присутствие в вашем блестящем обществе.

Михаил Семёнович почувствовал, что прокусил себе губу. Рот мгновенно наполнился кровью.

— Не стоит сокрушаться, ваше величество, — подал голос прусский король Фридрих-Вильгельм. — Ваша армия всегда демонстрировала самую высокую доблесть. Да и на прошлых манёврах в Вертю она отличилась отменной выправкой.

Император одарил родственника тёплым взглядом.

— Всем лучшим в моей армии я обязан немцам. Видите, что может произойти с самыми лучшими частями, если их передать в руки несведущего командира.

Воронцов не сразу понял, что это о нём. А поняв, чуть не подскочил от обиды. Его люди — самые лучшие! Он отличный командир! Теперь можно было кричать об этом на каждом перекрёстке. Ни одна душа не поверит. Опоздание на парад изобличало их с головой.

Тем временем войска запрудили главную аллею Елисейских Полей. Государи и свита занимали середину площади Людовика XV. Солдаты сжатыми колоннами по 30 человек в строю двигались перед ними в течение двух часов. Русские шли под «Марш Преображенского полка». Сначала пехота. За ней тянулся артиллерийский обоз. Следом — драгунские и кирасирские полки — по пятнадцати всадников в каждой линии. Их кованые нагрудники отражали солнечные лучи, слепя публику. Охрану несли лейб-казаки, оцепившие весь периметр.

По окончании парада Михаил Семёнович задержался на деревянной трибуне, увитой виноградными лозами.

— Осмелюсь спросить, довольно ли ваше императорское величество показанными на манёврах навыками, обмундированием войск и качеством кавалерийских лошадей?