Оскар Халецки - История Центральной Европы с древних времен до ХХ века. Кипящий котел народов и религий на территории между Германией и Россией

В добавление к безжалостному преследованию всего польского или связанного с Польшей в восточных провинциях, где главными жертвами стали Виленский университет и униатская церковь, период реакции также начался и в так называемом королевстве Польском под властью Паскевича, ставшего его генерал-губернатором. Считая, что поляки из-за своего восстания потеряли все права, гарантированные им Венским конгрессом, в 1832 г. Николай I заменил конституцию королевства Органическим статутом, который ликвидировал его автономию и сделал его практически российской провинцией, систематически подвергающейся русификации, особенно в области образования. Выдумка о реставрации Польши в союзе с Россией была теперь забыта, и царская Российская империя придвинулась теперь к самым границам Прусской и Австрийской Польши.

В таких обстоятельствах две другие державы, участвовавшие в разделе Польши, убедились, что тесное сотрудничество с Россией абсолютно необходимо. Поэтому в 1833 г. тремя монархами был заключен тайный договор, в котором они гарантировали друг другу их польские владения и обещали взаимопомощь в случае новой революции. Совместными военными силами они также оккупировали (но не аннексировали) вольный город Краков, в котором Ноябрьское восстание нашло много своих сторонников. Таким образом, урегулирование польского вопроса Венским конгрессом было пересмотрено в Центрально-Восточной Европе в пользу империалистических держав, и ситуация стала еще более невыносимой для подчиненных народов, так как реакция, направленная против поляков, которых Меттерних считал типичными революционерами, и в империи Габсбургов, которую он полностью контролировал, и в России под властью его союзника Николая I сопровождалась репрессиями всех других народов, не удовлетворенных своей судьбой.

И в Российской империи Николая I, и в Австрийской империи в эпоху Меттерниха государственная политика в отношении нерусских и ненемецких народов была лишь частью административной программы, основанной на абсолютизме и централизме. Но следует четко различать условия в России и Австрии.

При Николае I было официально провозглашено, что у царской России есть три традиционных столпа, и одним из них в добавление к православию и самодержавию был русский национализм [69]. Процесс русификации, который уже начался при предшественниках Николая I, но который в годы его правления систематически развивался, был поэтому не только орудием царского империализма, способствовавшим объединению всего царства, но и попыткой создания империи, единой и неделимой. В империи Габсбургов, наоборот, не было австрийского национализма, и националисты среди германоговорящих подданных императора были заинтересованы в единстве со всеми другими немцами за пределами Австрии, что было реальнее, нежели невыполнимая задача германизации ненемецкого большинства во всей Дунайской монархии. Растущее стремление к национальной свободе этих ненемецких народов находилось в конфликте с немцами-австрийцами лишь в тех провинциях, в которых было смешанное население. Но везде это стремление к национальной свободе было в конфликте – и подавлялось – с имперскими устремлениями центральной власти, которая могла быть только немецкой по языку и культуре.

В России самой большой национальной проблемой – и на самом деле единственной проблемой, которая открыто таковой признавалась, – был польский вопрос. И среди поляков существовал национализм, который своей ближайшей целью ставил получение полной политической свободы в восстановленном национальном государстве. Отсюда и преследования, начавшиеся после Ноябрьского восстания и продолжавшиеся в течение 25 лет царствования Николая I. Самым многочисленным среди нерусских народов империи были украинцы, официально именуемые малороссами и считавшиеся частью одной русской нации наряду с великороссами, а их язык – просто диалектом русского языка.

По этой самой причине было важно то, что в то же самое время, когда так великолепно развивалась русская литература, украинская литература вслед за инициативой Котляревского тоже продолжила свое медленное, но существенное развитие в первой половине XIX в. В то время как первый русский великий поэт Александр Пушкин заявлял, что все славянские реки должны впадать в Русское море, более молодой украинский поэт Тарас Шевченко прославлял Украину как отдельную страну, верную казацким традициям. На украинское движение также оказывала влияние развивающаяся идеология панславизма, который толковался в духе романтического идеализма с равными шансами на свободное развитие для всех славянских народов без какого-либо отождествления с имперским панрусизмом. Но в те времена украинские лидеры, все еще немногочисленные, требовали еще не полной независимости, а культурной свободы и автономии в славянской федерации, в которой Россия могла даже играть главную роль.

Такие идеи, поддерживаемые научной и литературной деятельностью, нашли для себя естественный центр сосредоточения в Киевском университете, куда был переведен бывший польский Виленский университет в 1832 г., разумеется, как русский институт, но с некоторыми выдающимися профессорами украинского происхождения или интересующимися историей Украины, которую там изучала специальная археологическая комиссия. Помимо Шевченко, который после своего возвращения из Санкт-Петербурга был включен в эту комиссию, особенно известными были историки Н. Костомаров и П. Кулиш. Они принадлежали к группе, которая, вероятно, в 1846 г. основала Братство или Общество святых Кирилла и Мефодия (Кирилло-Мефодиевское общество). Название этого общества указывает на идеи славянской солидарности на религиозной основе и его главным образом культурную направленность. Но, разумеется, оно было посвящено и идее национальной свободы для украинцев, неотделимой от общественных и конституционных свобод, которых люди, подобные Тарасу Шевченко, когда-то крепостному крестьянину, вместе с русскими либералами требовали для всех народов империи.

Однако именно эта связь между стремлением к национальной независимости и либерализмом встревожила российские власти. Когда об этом обществе стало известно царю, оно по его приказу было закрыто в 1847 г., а его руководители были арестованы и приговорены к тюремному заключению или ссылке. С Шевченко поступили с особой суровостью, осудив на службу рядовым в Центральную Азию «с запретом писать и рисовать», как приписал Николай I своей собственной рукой [70]. Поэтическое воскрешение Тарасом Шевченко прошлого Украины казалось настолько опасным, что было решено полностью подавить стремление украинцев к национальной свободе.