Александр Пумпянский - Диктаторы и террористы [Хроники мирового зла] [litres]

Страна затаила дыхание. Бывший диктатор, а ныне демократ генерал Риос Монтт стал-таки кандидатом в президенты – абсолютно законным и, безусловно, сильнейшим. За него была власть с ее административным ресурсом плюс партия власти (парламентское большинство), плюс армия, плюс мощная дружина – экс-патрульерос.

Новообращенный демократ Монтт не забыл тех, кого диктатор Монтт создал во время войны. Летом 2003 года правительство приняло решение о вспомоществовании бывшим патрульерос. Симметричного решения в отношении бывших герильерос принято не было. В одно из предвыборных воскресений Гватемала-сити проснулся под бой барабанов – это колонны бывших патрульерос шли на столицу. Какие уж тут выборы, когда вот оно, пробудившееся эхо гражданской войны и море народного волеизъявления! Но нет, туча как собралась, так ее и развеяло. Обошлось без нового переворота. Это был просто предвыборный ход: посмотрите, какая силища на стороне сильного человека Гватемалы.

…Выборы прошли с необыкновенным энтузиазмом, очереди в избирательные участки терпеливо выстаивали часами. Когда подсчитали бюллетени, Риос Монтт со своими десятью процентами голосов не попал даже во второй тур президентских выборов.

Гватемальские военные потерпели сокрушительное поражение, говорит мне Том Кенигс, глава закрывающейся миссии ООН. Они потеряли своего генерала. Риос Монтт на президентских выборах получил меньше голосов, чем даже его партия на парламентских. Стало ясно, что он превратился в бремя. Его время ушло.

И потрясающий прогресс: новый президент не любит военных парадов, улыбается Том Кенигс. Стараясь не унизить армию, новая власть фактически приступила к ее реформации. Объявлено о решении сократить армию в два раза. Старших офицеров с подмоченной репутацией отправляют в отставку, впрочем, щедро им заплатив. Как реагирует на это армия? Во всяком случае, не сопротивляется. Она деморализована. Политической партии военных не существует. Если так пойдет дело, то следующий президент страны может вообще распустить армию, как это сделано в Коста-Рике. Избавление от военных – историческая веха.

А еще новое правительство объявило войну коррупции. Бывший президент Портильо в Мексике, чтобы не предстать перед судом. В стране, где коррупция была всегда, где она в порядке вещей, ряд министров в тюрьме или под следствием. Раньше даже представить себе такое было невозможно.

Философ Рикардо Стайн видит в нынешнем поражении военных кризис самоидентификации – потерю армией авторитета, ощущения своей социальной роли. И это, считает он, очень опасно. Ослабленная, дезориентированная армия может искать новые точки опоры, и еще неизвестно, где их найдет. Дисциплина, основанная на единоначалии, размывается. Когда военные смотрят по сторонам, чьи приказы им исполнять, армия перестает быть армией и превращается в команды наемников.

И он не спешит хоронить Риоса Монтта. Генерал – все еще самая сильная фигура на гватемальской арене. Возможности влиять на процесс принятия решений и вести торг у него сохраняются. Да, он торопится отмежеваться от своих скомпрометированных ставленников, публично рвет отношения с теми, кто оказался в тюрьме. Но я не удивлюсь, говорит Рикардо Стайн, если два-три года спустя он вновь воспарит подобно птице Феникс. Кстати, знаете, какую неожиданную броню обрела его дочь красавица Зури? Она вышла замуж – в третий или четвертый раз – за конгрессмена из США…

Не думаю, что реставрация генерала возможна, заочно возражает ему главный редактор газеты «Периодико» Хуан Луис Фонт. Сейчас, когда он отстранен от места у раздачи, он не может платить своим сторонникам, и это решающий фактор. Половина его фракции в парламенте уже перешла на сторону победителей. Другое дело, что поведение правительства порой весьма сомнительно. Оно вовсе не однородно, фактически это сборная из нескольких конкурирующих команд, представляющих разные фракции экономической элиты. Правительство склонно к мегапроектам и мегаобещаниям, по которым рано или поздно придется платить. Что грозит сильными разочарованиями. Процессы против коррупции – популярная мера, но как минимум за некоторыми из них – политическая мотивация.

Уже этот короткий обмен мнениями показывает, что время с окончания гражданской войны не прошло мимо Гватемала-сити. Типажи Гарсии Маркеса бессмертны, но сдается, что последняя мечта старого диктатора и нового демократа генерала Эфраима Риоса Монтта так и останется несбывшейся грезой. В обозримом будущем армия тоже не вернется к кормилу власти, слишком много на ее мундире крови собственного народа, слишком глубоко она погрязла в стяжательстве.

При этом армия – не единственный проигравший в ходе выборов. Другим проигравшим стал ее противник, так и не побежденный на поле боя, – герильерос. Избиратели обошли своим вниманием и бывших повстанцев. Сменилось поколение? Как в любой стране третьего мира, в Гватемале большинство населения составляют уже те, кому меньше двадцати лет. Или это голос генетической усталости? Но спутать его послание невозможно: гражданскую войну пора избыть. При этом политическая демократия с грехом пополам принялась на местной вулканической почве – с первых нефальсифицированных выборов 1986 года. Было бы странно ждать от нее многого, но ведь на некоторые маленькие подвиги она способна, не так ли? ООН может считать свою миссию выполненной. Отчего, однако, в голосе Тома Кенигса нескрываемая печаль? Понятно, что завершается некая личная глава. Чувство сопричастности свойственно если не всем, то лучшим ооновским миссионерам, свою работу, успехи и поражения они принимают близко к сердцу. И все же…

Настоящие реформы буксуют на поверхности и не идут вглубь, грустно отчитывается глава уходящей миссии.

Подтверждая свои мысли, он зачитал мне один старый документ – запись из дневника одного судьи.

«В Гватемале две системы права: формальная система, которую преподают в Школе права, и реальная система. В реальной системе есть области, в которых закон не действует, такие, как: исчезновения людей, основные права личности, преступления, совершенные людьми в форме. Все это знают… На практике формальная система лишь прикрывает реальную, она служит ей сообщником… Закон – это фасад, который дает возможность высшему классу и военным притворяться, что они живут в ХХ веке, сохраняя зверства и бесправие дикого прошлого».

Наедине с собой судья мог позволить себе быть честным. С окончанием гражданской войны «излишества» чрезвычайщины ушли в прошлое, но разрыв между формальным и обычным правом никуда не делся.

За четырнадцать лет, говорит Том Кенигс, в юридическую реформу вложено сто миллионов долларов международных денег. На практике мало что изменилось. Здания судов стали лучше, но не законы, не практика. Взять самые тяжкие преступления: приговоры получают от силы пять процентов убийц – только идиоты, которые сами придут, чтобы добровольно сдаться, окажутся в руках правосудия.