Анжело Мария Рипеллино - Магическая Прага

В этой легенде Зейера есть аллюзия на невероятный драматизм барочных статуй, на блеск барочного искусства в гибнущей Чехии, а также отражаются мессианские черты в сравнении Страстей Господних и тяжелых испытаний слепого народа, ужас распятия связывается с поражением на Белой горе. Инултусу, “Неотмщенному”, кажется, что он, взбираясь на крест и испытывая те же мучения, что и Христос, освобождает терзаемую и запачканную кровью родную страну, словно, по онтологическим законам, каждое распятие должно превратиться в распятие Спасителя. Фоном этой жесточайшей истории служит скорбная музыка Влтавы, “огромный, трагический плач Праги, лежащей у подножия Пражского Града, подобно закованному в цепи монарху” [1056] Julius Zeyer . Inultus, в: Legendy. Praha, 1949, s. 299. .

Обителью зла, пристанищем злобных духов был Скотный рынок, который располагался там, где сегодня находится Карлова площадь: огромное пространство с лабиринтом катакомб, в которых громоздились лавки шарлатанов, грязные ветхие лачуги, дом Фауста, капелла Тела Христова, иезуитская церковь Святого Игнатия Лойолы, а в центре – загадочный обломок скалы с водруженным на него крестом [1057] См. Karel Krejčí. Praha legend a skutečnosti, cit., s. 313–314. . На этом камне происходили жесточайшие действа [1058] Josef Svátek . Tajnosti pražské (1868). Praha, 1912, i, s. 76–77. : палач отрубал головы, лежащие на этом валуне, а тело падало вниз через специальный люк в клубок потайных коридоров, камер пыток, закутков для заговорщиков, комнат, в которых заживо замуровывали приговоренных секретными трибуналами к смерти.

В романе “Пражские тайны” (1868) Йозефа Сватека члены общества карбонариев “Молодая Чехия” собираются как раз в этих подземных лабиринтах со скелетами на каждом углу, один из членов общества – доктор Людвиг – находит там кости собственной матери, которую заперли здесь бандиты в масках [1059] Josef Svátek . Tajnosti pražské (1868). Praha, 1912, i, s. 83–90. . Пражские истории очень часто заставляют погрузиться в мрак подземелья: поэтому в шуточном романе Сватоплука Чеха филистимлянин господин Броучек фантазирует, будто он прошелся по этим лабиринтам под таверной “На Викарце” во время своего воображаемого путешествия в xv век [1060] Svatopluk Čech . Nový epochální výlet pana Broučka tentokrát do patnáctého stoleti (1889). Пивная “На Викарце” рядом с храмом Святого Вита располагалась в здании, которое когда-то использовалось святовитскими викариями в качестве пивоварни, ныне здесь находится ресторан “Викарка”, сохранивший средневековую атмосферу. – Прим. пер. . Карел Халупа рассказывает об одном бондаре, у которого была лавка в бывшем монастыре крестоносцев: направившись однажды в погреб в поисках обручей, он заблудился в лабиринте темных подвалов с огромным количеством сгнивших гробов с торчащими из них костями [1061] Karel Chalupa . Hrûznou cestou, в Karel Krejčí. Podivuhodné příbèhy ze staré Prahy, cit., s. 227–231. . Повторим вслед за Голаном: “что было бы в гробу сучком – как серп луны над городом торчком” [1062] Пер. С. Сторвида и Инны Безруковой. Vladimír Holan . Sen (1939). . В пражской литературе сплелись воедино взрывы романтических настроений, похоронное настроение и целый арсенал гробов из мастерских гробовщиков.

Различные здания Праги оспаривали право принимать у себя доктора Фауста во время его пребывания в городе на Влтаве: Тейфлов дом на Сирковой улице (Серной), названной так из-за некроманта, который, исчезнув, оставил после себя невыносимую адскую вонь; дом Сикста на Целетной улице, недалеко от дома алхимика, мецената Коралека из Тешина; жалкая лачуга на Угольном рынке; а главный – Фаустов дом на Скотном рынке, особенно отмеченный из-за своего местонахождения, необычной архитектуры и того факта, что здесь располагалась лаборатория алхимика Келли [1063] См. Karel Krejčí . Praha legend a skutečnosti cit, s. 154 и 173–176. См. также Freidrich Heinse (1834), в: Mésto vidim veliké…, cit., s. 259, и Pavel Grym . Té noci povstal Golem, cit., s. 109–171. . Ян Эразм Воцель в поэме “Лабиринт славы” (1846) делает из последнего роскошный дворец, который трудно разглядеть, с высокими колоннами, с убранством из тафты, с золотыми оконными рамами и потолками из гладкого, блестящего кедра [1064] Jan Erazim Vocel . Labyrint slávy, cit., I, 8, s. 45. . А Коларж в романе “Адское отродье” (1862) окружает его садом, в котором растут заморские цветы, с чудесными фонтанами, клетками с гиенами, волками и леопардами [1065] Josef Jiří Kolár . Pekla zplozenci, cit., s. 8–9. . Согласно легенде, этот дом был последним пристанищем доктора Фауста, сцена его последней встречи с дьяволом происходила именно здесь, и именно из этого заброшенного дома, который все старались обходить стороной, после исчезновения Фауста дьявол через дыру в потолке утащил за собой пражского студента, который, набравшись невероятной храбрости, там поселился [1066] См. Adolf Wenig . Staré povĕsti pražské, cit., s. 165–173. .

Кузницей суеверия была на этом зловещем рынке капелла Божьего Тела – пристанище иезуитов. Если бы кого-то ночью угораздило пройти мимо развалин этой капеллы, особенно когда ветер дул прямо в лицо, а дождь хлестал по рукам, то он услышал бы звон цепей и призывные стоны, а в дымке разглядел бы белые простыни, призраков в монашеском обличье, палачей, закутанных в красные плащи, и, конечно, услышал бы зовы о помощи. Кто-то готов был поклясться, что иезуиты приговаривали своих врагов к смертной казни ровно под этой часовней. В традиции чешского романтизма иезуиты обладают дьявольской сущностью. И в этом нет ничего удивительного: по словам французского путешественника Шарля Патена, который был в Праге в 1695 г., если Лондон был известен своими тысячью тремястами аптекарями, то Влтавский Град купался в блаженстве, будучи приютом для двух тысяч иезуитов [1067] Charles Patin (1695), в: Mésto vidim veliké…, cit., s. 45. .

Протестом против иезуитов пронизан весь роман Каролины Светлой “Королева колокольчиков” (1872), действие которого развивается как раз на фоне этого злосчастного рынка. В доме “У пяти колокольчиков” живет вдова – ханжа Неповольна вместе с Ксаверией (от мужского имени Ксаверий), дочерью ее умершей умалишенной дочери. Название дому дали серебряные колокольчики, которые опоясывают голову святого Яна Непомуцкого, изображенного на фасаде, а звон этих колокольчиков напоминает дьявольский хохот.

Кошмар всех иезуитов, и особенно падре Инноченцо, Неповольна, под предлогом участия в общей соборной молитве, организации процессий и украшении пражских церквей, посвящает себя делам тайного общества (речь идет о конце xviii столетия), выступая против франкмасонов, просветителей и тех, кто симпатизировал французской революции. Прекрасная Ксаверия, королева колокольчиков, получившая религиозное воспитание, приученная к иезуитскому двуличию, влюбляется в Клемента Наттерера – юного заговорщика, главу тайного общества, и предупреждает его о грозящих опасностях. Но поскольку Клемент не верит ей и не слушается ее советов, Ксаверию обуял такой гнев, что она сдала любимого своей бабке и исповеднику, назвав его мятежником и еретиком. Юношу казнят прямо на ее глазах неподалеку от проклятой часовни, Ксаверия сходит с ума: в лохмотьях и в дождь, и в холод, она доживает свои дни на улице – на том самом месте, где Клемент поднялся на эшафот.