Карен Мейтленд - Соколы огня и льда

У доньи Флавии отвалилась челюсть, она даже забыла про еду.

— Даже крестьяне, живущие там, должно быть, богаты как короли. Вы только представьте эти сокровища, — благоговейно выдохнула она. — Это же просто рай.

— Да, дорогая сеньора. Вот только в раю всегда живут змеи. Стены того ущелья — отвесные скалы, такие крутые, что никак невозможно на них удержаться, и такие глубокие, что на верёвке не спустишься. Многие безуспешно пытались сломить неприступную оборону ущелья, их скелеты свидетельствовали об этом.

— Но простите, сеньор Фаусто, — прервал пожилой господин, — мне казалось, вы говорили, что купец добыл там свои алмазы. Как же это ему удалось, разве что вы скажете нам, что тот человек мог летать? Интересная вышла бы сказка, сеньор.

Все расхохотались, но Фаусто только сдержанно улыбался.

— Вы в некотором смысле правы, сеньор, крыльев тот купец не имел, по крайней мере, своих. Он приказал слугам достать из корзин куски сырого мяса, сочащиеся кровью, и бросил их вниз, в ущелье. Потом он засвистел. И почти стразу же появились четыре или пять орлов, слетели в долину и принялись рвать свою кровавую добычу. Птицы были приучены приносить мясо на вершину утёса, где его забирали слуги. А на мясо налипали алмазы. Его люди собрали достаточно алмазов, а потом вознаградили орлов вкусным ужином. Я видел всё это своими глазами, и решил, что вернусь один, и проделаю такой трюк. Но, как я говорил, глаза у меня были завязаны, и вернувшись, я не мог найти путь в ту долину. Я искал его много недель и едва не умер от истощения, но в тех горах можно искать сотни лет, и ничего не найти. Однако, я вас уверяю, сеньор, в отличие от того француза, Картье, когда я найду то ущелье — буду точно знать, что камни там настоящие.

— А тот купец сам натаскивал диких орлов? Но как же он их приручил? — слова вырвались у меня прежде, чем я успела их остановить.

— Люди в Индии знают толк в искусстве соколиной охоты. Однако, судя по вашим слова, вам и самой что-то об этом известно. Вы, сеньорита, интересуетесь соколами? А какие вам больше нравятся?

Мне хотелось дать себе пощёчину за эту глупость. Как я могла так неосторожно выдать себя, когда поездка едва началась?

— Боюсь, я ничего не знаю о соколах, — поспешно ответила я. — Просто меня так поразила ваша история. Никогда прежде я не слышала о таких чудесах.

— Я согласен с вами, дорогая, — поддержал купец. — Я тоже никогда не слыхал такой невероятной сказки. Но вам следует быть осторожнее, и не верить всему, что расскажут вам путешественники. Молодую неискушённую девушку так легко поразить красивыми россказнями.

Фаусто зло посмотрел на него, и даже привстал, как будто собрался ответить на оскорбление, но, если он и хотел отомстить, его опередила донья Флавия, которая в этот момент вдруг вспомнила, что ничего обо мне не знает.

— Что привело тебя на этот корабль, моя дорогая? Ты слишком юна для путешествия в одиночестве. Есть у тебя родители или родня? И с тобой нет сопровождающего? А сеньор Фаусто не ошибался, называя тебя сеньоритой? Ты не замужем?

— Да... нет... то есть, да, я замужем. — Если моё лицо раскраснелось так, как я чувствовала, то должно быть, осветило пол корабля, как огонь в жарочном шкафу.

— И твой муж отпустил тебя одну в столь дальнее путешествие по морю? — возмутилась в ответ донья Флавия. — Что бы не...

Но в этот момент снова раздался звук горна, и по палубе пробежали два босоногих мальчика, как будто бы только и ждали сигнала. Они так поспешно бросились собирать со стола деревянные миски и блюда, что кое-кто из пассажиров едва успел поднять ложку, как миски, из которых они ели, были убраны со стола.

Кок, до сих пор не обращавший на нас внимания, прошагал к столу, вытирая жирные руки о собственные штаны.

— Вон отсюда, и пошевеливайтесь. Парни должны накрывать стол для капитана. Двигайте задницами. Мальчики, хоть и тощие, но не призраки, и сквозь вас проходить не могут.

— Безобразие, — донья Флавия задохнулась от возмущения, пытаясь выдернуть свою миску из рук мальчишки, который в равной степени был полон решимости удержать её. — Мы ещё не закончили есть!

— Значит, в следующий раз будете знать, что надо есть побыстрее, — равнодушно ответил кок. — А для болтовни у вас в этой поездке ещё много времени остаётся. Вам ведь больше и делать-то нечего? Так что, стоит запомнить — есть у вас час для еды, а всё остальное время — для разговоров. Это вы быстро усвоите.

Один из мальчишек захихикал, и кок шлёпнул его по спине ладонью, отчего тот ослабил хватку блюда, которое старался выдернуть у доньи Флавии. Блюдо скользнуло вперёд, и остатки пудинга, её третья порция, с влажным шлепком приземлились ей на шею.

Все на мгновение замерли, растерянно наблюдая, как кашица начинает стекать вниз, в обширное декольте.

Потом донья Флавия издала душераздирающий вопль. Мальчишка бросился бежать, а кок протянул руку, как будто пытался собрать жижу прежде, чем она исчезнет в глубине платья.

Это только ещё больше напугало бедную женщину. Она вцепилась в платье, словно боясь, что его сорвут, и с криком бросилась в пассажирскую каюту с такой скоростью, как только позволяла её толстая туша, под взрывы хохота тех моряков, которые стали свидетелями её несчастья.

Кок вытер рукавом вспотевшее лицо.

— Сеньор, ваша жена... — он старался сдержаться. — Будьте уверены, я выдеру мальчишку, пока у него спина не почернеет, как бочка с дёгтем. Но не думаю, что от этого будет хоть какая-то польза. Капитан купил этого юного Хинрика у его отца в Исландии, когда мальчишке было семь. Это было почти пять лет назад, но он такой неуклюжий, будто только вчера поднялся на борт. И, похоже, сколько его не бей, не вобьёшь ни капли разума. Думаю, отец продал его не потому, что нуждался в деньгах, а просто чтобы избавиться от бесполезного болвана.

— Я не хочу, чтобы мальчика били, — сказал купец. — В данном случае, это не только его вина. Но, полагаю, было бы правильно оставить сейчас мою дорогую жену одну, хотя бы ненадолго... чтобы она могла сменить платье, понимаете. — Он беспокойно оглянулся в сторону пассажирской каюты, явно желая как можно дольше туда не возвращаться.

Я его за это не винила, мне тоже не хотелось туда идти, по крайней мере, пока донья Флавия не заснёт.

Фаусто и Маркос занялись выяснением, не торгует ли кто-нибудь на борту вином получше, а купец и Витор присоединились к маленькой группе моряков, которые обедали, сидя на бухтах канатов, и слушали, как молодой парень поёт о женщинах, остающихся в каждом порту.

Я стояла на корме, в тёмном уголке, глядя, как в чёрной воде плывут огни корабельных фонарей. Пламя рассыпалось тысячей крошечных отражений, как будто за кораблём резвилась стайка сияющих жёлтых рыбок. На тёмных волнах бурлила белая пена, мою одежду раздувал тёплый ветер. У берега на волнах качались маленькие рыбацкие лодки, временами на фоне света лодочных фонарей мелькали фигуры раздетых до пояса рыбаков, вытаскивающих сети. Вдали, на линии берега виднелись точки жёлтых и красных огней, напоминающих драгоценные камни на чёрном бархатном платье. А над всем этим, высоко в небе висел огромный купол белых звёзд, и глядя на них, я ненадолго ощутила блаженное одиночество.