Вальтер Скотт - Черный Карлик. Легенда о Монтрозе

Аргайл, беседуя с Аухенбреком и Арденвором, высказал мнение, что в настоящую минуту Монтроз на краю погибели, что войско его будет таять по мере следования на восток; должно, что, если он двинется на запад, его разобьют Эрри и Бэйли, а если на север, то он попадет в руки Сифорта; и где бы он ни остановился отдохнуть, он рискует, что на него нападут тремя армиями сразу.

— Все это нисколько меня не радует, милорд, — сказал Аухенбрек. — Что за удовольствие знать, что Джемс Грэм будет разбит без нашего содействия? В графстве Аргайл он оставил нам такой длинный счет, что мне бы хотелось своими руками отплатить ему за каждую каплю пролитой крови. Я не люблю вершить такие долги чужими руками.

— Вы уж слишком добросовестны, — сказал Аргайл. — Не все ли равно, чьими руками прольется кровь Грэмов? Важнее всего, чтобы перестала литься кровь Сынов Диармида… А вы что скажете, Арденвор?

— Я скажу, милорд, — молвил сэр Дункан Кэмпбел, — что Аухенбрек, вероятно, скоро дождется желаемого и будет иметь удовольствие лично сводить счеты с Монтрозом за все его хищения. На наших аванпостах поговаривают, будто Камероны поголовно собираются на окраине Бен-Невиса; вряд ли это делается с целью прикрыть отступление Монтроза, я думаю, что они хотят примкнуть к его передовым отрядам.

— Просто замышляют грабительский набег или устраивают нам какую-нибудь помеху, — сказал Аргайл, — это все штуки хитреца Мак-Илду, который злится на нас и воображает, что этим доказывает свою преданность королю. Вероятно, будут тревожить наши аванпосты или завтра намерены задержать нас на походе.

— Я разослал лазутчиков во все стороны, — сказал сэр Дункан, — они скоро должны вернуться; тогда и узнаем, точно ли они собираются с силами, и где именно, и с какой целью.

Поздно вечером разведчики вернулись. Взошла луна и осветила большое движение по всему лагерю, а вслед за тем и в замке поднялся шум, что доказывало, что получены важные известия. Из числа лазутчиков, первоначально разосланных Арденвором, некоторые воротились ни с чем, принеся лишь неопределенные слухи о том, что у Камеронов пошевеливаются. Говорили еще, что предгорья Бен-Невиса издают те необъяснимые и зловещие звуки, которые служат иногда предвестием сильной бури. Другие лазутчики, зашедшие на разведку в глубь страны, были пойманы и перебиты либо уведены жителями тех укреплений, куда они проникли. Вскоре с аванпостов Аргайла увидели передовые ряды армии Монтроза. Обе стороны, заметив друг друга, обменялись выстрелами из мушкетов и луков, после чего отступили к своим главным силам, чтобы доложить о близости врага и узнать, что делать дальше.

Сэр Дункан Кэмпбел и Аухенбрек вскочили на коней и поехали осмотреть свои аванпосты, между тем как Аргайл, сохраняя характер опытного главнокомандующего, занялся распределением своих наличных сил на позиции, так как ясно было, что им следовало ожидать или ночного нападения, или утреннего, в крайнем случае. Монтроз так притаился в ущельях, прилегавших к лагерю Аргайла, что, как ни старались Аухенбрек и Арденвор разузнать о численности неприятеля, это им не удалось. Впрочем, они догадывались, что, во всяком случае, у Монтроза должно быть гораздо меньше народа, чем у них, и возвратились к Аргайлу сообщить ему все, что узнали. Но Аргайл решительно не верил, чтобы сам Монтроз мог быть так близко. «Это такое безумие, — говорил он, — на которое не способен даже Джемс Грэм, невзирая на всю его бешеную самонадеянность; и я не сомневаюсь, что это только исконные наши враги, Гленко, Кеппох и Гленгарри, хотят задержать нас по дороге; может быть, еще Мак-Вурих и Мак-Ферсоны набрали кое-какие отряды, но они, во всяком случае, должны быть крайне малочисленны по сравнению с нами, и, следовательно, мы их тотчас разгоним силой или они сдадутся».

Среди сторонников Аргайла царствовали всеобщее возбуждение и сильный подъем духа: они жаждали отомстить за бедствия, так недавно испытанные их округом, и всю ночь только и дышали надеждой, что наутро осуществят свои мстительные стремления. На аванпостах обеих армий поддерживали строгий караул, а воины Аргайла спали на тех местах и в том порядке, какой назначен им был на следующий день при начале сражения.

Бледная заря едва начала освещать вершины горных громад, когда вожди обоих войск стали готовиться к бою. Это было 2 февраля 1646 года. Воины Аргайла выстроились в две линии, неподалеку от угла, образуемого озером и рекой, и представляли зрелище внушительное и грозное. Аухенбрек был бы рад, если бы его допустили начать сражение, напав на аванпосты неприятеля; но Аргайл, всегда придерживаясь выжидательной политики, предпочел отразить атаку, а не нападать.

Вскоре послышались воинственные звуки, возвещавшие, что им не придется долго ждать. Кэмпбелы услыхали со стороны ущелий напевы различных кланов, приближавшихся к ним. Громко отдавался клич Камеронов, начинающийся зловещим обращением к волкам и коршунам: «Идите, мы готовим вам поживу!» — и горное эхо вторило этим звукам. Клан Гленгарри не остался безмолвным, громко звучал его воинственный призыв на языке хайлендерских бардов; а затем последовали звуки других кланов, по мере того как они подходили к перевалу, с которого должны были спуститься в долину.

— Вот видите, — сказал Аргайл своим родственникам, — я вам говорил, что нам придется иметь дело только с ближайшими соседями. Джемс Грэм не решился показать нам свое знамя.

В эту минуту из ущелья послышались оживленные звуки труб, игравших тот мотив, которым шотландцы издавна встречали и приветствовали королевский штандарт.

— Слышите, милорд? — сказал сэр Дункан Кэмпбел. — Вот сигнал, из которого явствует, что так называемый королевский наместник лично присутствует среди этих людей.

— И даже, вероятно, с конницей идет, — прибавил Аухенбрек, — чего я, признаюсь, не ожидал… Но мы, милорд, от этого не побледнеем, а будем только помнить, что впереди у нас враг, а в прошлом — тяжкие обиды, за которые следует отомстить!

Аргайл молчал и смотрел на свою руку, висевшую на перевязи из-за ушиба, полученного при падении с лошади за несколько дней перед тем.

— Это правда! — воскликнул с горячностью Арденвор. — Милорд Аргайл, вы не в состоянии теперь владеть ни мечом, ни пистолетом, необходимо вам удалиться на галеру… ваша жизнь как военачальника для нас драгоценна… а ваша рука как воина бесполезна.

— Нет, — сказал Аргайл, гордость которого боролась с нерешительностью, — да не будет сказано, что я бежал от лица Монтроза… Если я не способен сражаться, то хочу хоть умереть среди детей моих.

Многие другие вожди Кэмпбелов в один голос заклинали своего верховного вождя предоставить на этот день команду Арденвору и Аухенбреку и наблюдать за ходом сражения издали, с безопасного пункта.