Жан Рэ - Корабль палачей [Романы, повести, рассказы]

Действительно, над вязанкой дров в камине поднимались языки зеленого пламени.

— Если расспросить того, кто разбирается в зеленом огне… — начал Беллоу, но судья оборвал его и приказал помолчать.

— Хватит болтать! Прикажи запрячь лошадей в дорожный экипаж. Мы возвращаемся в Лимерик.

Беллоу покачал головой:

— Боюсь, это невозможно, ваша честь. Разумеется, экипаж готов в дорогу. Я его основательно почистил и смазал колеса. Но у нас нет лошадей! Всех лошадей забрал капитан Пиви.

— Он не имел на это права! — заорал Вэйн. — Боже, неужели мне придется остаться в этом колдовском гнезде? Неужели я, верховный судья его величества, должен буду сражаться с зелеными призраками?

— От этого никуда не денешься, ваша честь! — пожал плечами Беллоу.

Когда хозяин попросил слугу найти выход из сложившейся драматической ситуации, весельчак Беллоу сказал, что он бы выбрал переход пешком в двадцать пять миль, хотя при этом напомнил мрачные истории с солдатами и чиновниками, попавшими в засаду мятежников. Несчастные пленники были сожжены живыми или четвертованы, а с некоторых была содрана кожа.

— Если все так плохо, то остается ждать, чтобы Господь пришел к нам на помощь, — вздохнул Вэйн. — Мы будем ждать Пиви здесь.

Стемнело, но капитан не появлялся.

— Очевидно, это погоня за проклятым священником завела его слишком далеко, — пробормотал Вэйн, чтобы успокоить себя.

Увы, он больше никогда не увидел капитана. Капитан и остатки его войска были захвачены врасплох беглецами в лабиринте холмов. На перекрестке дорог некоторое время можно было увидеть копье с насаженной на него желтой головой с острым носом.

Наступила мрачная тревожная ночь.

Беллоу удалось разыскать небольшую масляную лампу. Он водрузил ее на стол с холодными блюдами, выглядевшими достаточно соблазнительно, но оставшимися нетронутыми, так как у достойнейшего судьи Ричарда Т. Вэйна окончательно пропал аппетит. В то же время он не забывал то и дело прикладываться к бутылке.

— Беллоу!

Судья позвал слугу довольно громко, но на его зов никто не откликнулся.

— Беллоу!

На этот раз в голосе судьи прозвучал плохо скрываемый страх. Как ни странно, но колеблющееся пламя масляной лампы внезапно стало зеленым. Сначала это был легкий зеленоватый оттенок, быстро ставший более сильным, и вскоре ярким зеленым светом оказалась залита вся комната. Вэйн дернулся, чтобы бежать от зеленого ужаса, но его охватил необычный паралич. Может быть, виновато было вино, парализовавшее его члены? Охваченный оцепенением, он с трудом мог пошевелить пальцем.

Очередной кошмар?

Нет, лорд-судья понимал, что он не спит и что происходящее с ним не может быть жутким сном. Перед двустворчатой дверью возник горевший зеленым пламенем факел.

Он медленно продвигался по комнате; оказалось, что его держало в руке тощее, похожее на скелет существо в плаще с капюшоном, естественно, зеленого цвета.

— Кто вы? — пробормотал Вэйн.

— Ты прекрасно знаешь, Вэйн, кто я такой, — ответило существо глухим голосом. — Я зеленый призрак.

— Что за чушь! — воскликнул судья.

— Конечно, чушь. Я не совсем призрак, и блуждающие огоньки, которые ты давно наблюдаешь, любой мальчишка может получить за несколько шиллингов. Это обычные бенгальские огни. Но из-за этого моя месть не становится менее реальной. Кто я такой? Я хозяин этого дома.

— Этого не может быть! Он умер пятнадцать лет назад.

— Я Бернар Травер, сын твоей первой жертвы. А сейчас наконец наступил час расплаты за твои ужасные преступления, Вэйн.

Вэйн принялся звать на помощь, увидев в руках псевдопризрака тонкую веревку.

— Я осудил тебя на смерть, Вэйн. Ты умрешь той же отвратительной смертью, что и мой отец.

Веревка обвилась вокруг шеи верховного судьи и начала стягиваться.

— Остановитесь, умоляю!

Зеленый призрак перестал затягивать скользящий узел.

В дверном проеме появился отец Кокс.

— Бернар Травер, — заявил священник властным тоном, — слишком много крови уже было пролито. От имени Того, кто потребовал: «Не убий», я приказываю вам сохранить жизнь этому человеку.

— Как, отче? Вы хотите помиловать этого негодяя, помиловать, чтобы позволить ему совершать новые преступления?

— Он не сможет остаться преступником. Он наш пленник, и он пойдет с нами. Я еще не знаю, какая судьба ждет его, но в любом случае у него будет возможность раскаяться, перестать жить преступной жизнью и таким образом, возможно, спасти свою жалкую душонку.

Вэйн наконец смог перевести дух. Он не мог поверить, что отец Кокс, за голову которого он назначил цену, может помиловать его. Но он не смог поверить не только своим ушам, но и своим глазам, когда зеленый призрак откинул капюшон. Это оказался его слуга Беллоу!

1860 год.

Три изможденных человека пересекали гористую область Северной Америки, дикую и опасную из-за индейских племен, таких, как сиу и пони, бродивших в этой местности в надежде на добычу и месть белому человеку.

Но опасность не пугала этих людей. Слишком многочисленными были эмигранты, которым требовалось оказать помощь. Нельзя было забывать и краснокожих, которым было необходимо передать божественное Слово.

Все трое были солдатами Господа, готовыми отдать свою жизнь за Веру.

Двумя годами позже редкие путники, проезжавшие здесь, никогда не забывали остановиться перед тремя небольшими деревянными крестами.

Это были могилы трех Божьих посланников, заразившихся и умерших, когда они лечили индейцев племени пони, заболевших лихорадкой, страшным бичом этих мест.

Старательные, хотя и неловкие руки вырезали их имена в твердой древесине, быстро покрывшейся зеленым мхом:

Отец Кокс

Бернар Травер

Ричард Т. Вэйн

Окоти осторожно поднял голову и огляделся. Потом он быстро пополз к колючему кусту, послужившему ему убежищем, так как услышал странный шум.

Несущие угрозу звуки приближались, а у Окоти не было оружия.

Колючие ветки раздвинулись; появился кабан, покрытый черной шерстью. Его блестящие глаза злобно уставились на человека.

Окоти улыбнулся. Всего лишь дикий поросенок, ничего особенного. Жаль, что у него не было с собой ни копья, ни даже ножа. Он сильно проголодался, и кусок жареной свинины пришелся бы весьма кстати. Но особенно жалеть об этом не стоило — он должен был соблюдать осторожность, и ему было не до охоты. Его жизнь была в опасности.