Бьярне Ройтер - Кольцо принца Файсала

– Простите великодушно, отец Инноченте, – приговаривал он. – Это все буря. Ух, и натерпелись же мы от нее. Редко выдается столь ужасная погода.

– Ужасная? – переспросил святой отец и грозно выпрямился. – Как ты можешь называть ужасной погоду, ниспосланную нам Богом?

Сеньор Лопес испуганно перекрестился и поспешил добавить, что он не хотел сказать ничего плохого про Божью погоду.

Отец Инноченте велел ему замолчать и обратил свой взор на мать Тома. Пламя очага вспыхнуло и отразилось в его черных глазах.

– Десница Божья указала на Невис, поведав нам, что здесь тот, кого мы ищем. Что здесь живет безбожник.

После этих слов сеньор Лопес бросился на пол. Это, кажется, позабавило святого отца. Легким кивком он подозвал к себе мать Тома.

– Быть может, у вас осталось что-нибудь от обеда? – спросил Инноченте, но теперь его голос звучал мягче.

Элинора устремилась было на кухню, но была остановлена сеньором Лопесом.

– Ты приготовишь свежий ужин для его превосходительства, – грозно приказал он и тут же рассыпался в извинениях за свой резкий выпад.

– Прислуге должно выполнять то, что ей поручено, – наставительно произнес отец Инноченте.

– Его превосходительство получит все, чем богат наш дом, – испуганно пролепетал Лопес.

Ночь выдалась длинной, никто так и не сомкнул глаз.

Отец Инноченте и его писец ели и пили не переставая. Едва отдышавшись, требовали еще, и так всю ночь напролет.

Том с матерью хлопотали возле горшков на кухне.

Тео носилась туда-сюда, храня гробовое молчание.

Том радовался, что сестра в кои-то веки помнит о хороших манерах и держит язык за зубами. Наконец трое мужчин за столом наелись и устало откинулись на спинки стульев. Теодора убирала со стола.

Коротышка писец был как раз на середине истории про осла с Тринидада, который умел считать. Оставшуюся часть истории так никто и не услышал.

Отец Инноченте внезапно схватил Теодору за белую руку и принялся внимательно изучать ее, палец за пальцем.

– Как твое имя, юная дама? – спросил Инноченте.

– Мое имя – Теодора Долорес Васкес, – ответила Тео высоким ясным голосом.

– И у нее самый острый язык на всем острове, – добавил сеньор Лопес.

Инквизитор взглянул на Тео.

– Это правда? Неужели у обладательницы столь красивого ротика может быть острый язычок?

– Судите сами, – ответила Тео и показала язык.

Том закрыл глаза.

Сеньор Лопес с трудом приподнялся из-за стола – наверное, собирался принести Хуана Карлоса, но был остановлен отцом Инноченте.

– Насколько я вижу, – произнес он, – у нее самый обычный язык. Но вот руки белы как лилия, неужто она не работает по дому? Девочкам в ее возрасте негоже лениться.

– Она лентяйка и есть, – сварливо отозвался Лопес, – дерзкая наглая лентяйка. У того, кто трудится, никогда не бывает таких рук.

Инквизитор снова взглянул на Тео, которая с усмешкой отняла у него руку и повернулась к трактирщику.

– А разве о нашем щедром хозяине не скажешь то же самое? – спросила она. – Его руки, насколько я вижу, так же белы и изящны, как и мои.

Тут в залу вступила мать Тома. Вид у нее был решительный, но отец Инноченте жестом остановил ее.

– Ты испанка, Теодора? – спросил он.

– Да, испанка, – ответила Тео и гордо задрала нос, – хотя моя мать испанка лишь наполовину, а наполовину британка. Зато мой отец был испанцем до мозга костей, и это его кровь течет в моих жилах.

И Теодора посмотрела на мать, которая смущенно уставилась в пол.

На какое-то время в темной таверне воцарилась гнетущая тишина. Отец Инноченте сидел, погрузившись в свои мысли, но вдруг он вскинул голову и оглядел помещение с таким видом, словно пытался понять, где он и как тут оказался.

– Твой брат, Теодора, – промолвил он, – куда он подевался?

Том вышел из кухни, вытирая руки о передник, и приблизился к высокому мужчине, который изучающе оглядел его, слегка прищурив глаза.

– Как твое имя, сын мой?

– Том Коллинз, ваше превосходительство. Назван так в честь своего отца.

Том покосился на сестру, которая глядела на него с легкой усмешкой на губах. Отец Инноченте откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

– Можно ли положиться на тебя, Том?

Взгляд Тома метнулся от матери к сеньору Лопесу, который беспокойно заворочался на стуле, не зная, смеяться ему или плакать.

– Том – хороший мальчик, – мама Тома положила руки на плечи своего сына.

Отец Инноченте кивнул своему писцу, и тот поднялся и открыл дверь в заднее помещение. Отсюда были видны хозяйская кровать, стол и на нем – здоровенный подсвечник, в котором всегда горели свечи.

– Сюда, – Инноченте крепко ухватил Тома за шею, отчего тот весь покрылся мурашками.

Они двинулись к двери, а мать Тома пронзительно крикнула им вслед, что Том всегда был хорошим мальчиком. Инноченте остановился.

– Подобное услышишь от всех матерей, – он едва заметно усмехнулся и толкнул Тома внутрь комнаты.

Едва дверь за ними закрылась, как с мужчиной произошла разительная перемена. Холодная суровость аскета внезапно сменилась огненным темпераментом. Теперь глаза святого отца горели, а узкие губы задрались, как у волка, обнажив зубы.

Том попытался обуздать страх, который внушал ему этот человек. Дернула его нелегкая приехать к ним в таверну!

– Теперь, Том Коллинз, – прошептал инквизитор, – теперь ты поведаешь мне всю правду об этом острове.

Инноченте положил свои руки на плечи Тома и заглянул ему в глаза. У святого отца неприятно пахло изо рта – не иначе как у него были гнилые зубы. Как ни странно, этот запах приободрил Тома – он понял, что грозному священнослужителю не чужды человеческие слабости.

– Ты ведь знаешь, почему я здесь?

Том неуверенно кивнул.

– Скажи мне, для чего нужна инквизиция.

– Чтобы искоренять еретиков, – пробормотал Том.

Святой отец стиснул плечи Тома.

– Есть здесь еретики? – прошептал он.

– Не думаю, – неуверенно произнес Том.

– Подумай, Том, хорошенько подумай.

Том почувствовал, что мужчина усилил хватку.

– Может, и есть, – еле слышно произнес он, – я ведь тут всех не знаю. Может быть, вам лучше спросить мою маму? Она живет здесь всю жизнь…

– Но я спрашиваю сейчас тебя, Том. По глазам вижу, что ты честный мальчик, который любит и чтит свою мать. Однако упрямство засело в тебе занозой. Но занозы на то и занозы, чтобы их вытаскивать. Значит, не хочешь говорить?

Том схватил ртом воздух и пробормотал, что у него не было никаких других намерений, кроме как помогать инквизиции, и он знать не знает ни про какие занозы.

Внезапно мужчина отпустил его плечи и положил свою ладонь Тому на щеку. Потом притянул его к себе и похлопал по спине.

– Успокойся, юный Коллинз, – мягко произнес он, – успокойся. Никто не желает тебе зла.