Сара Уотерс - Тонкая работа

Он смотрел на меня с ужасом, потом подошел ко мне, дрожащими пальцами перехватил нож и показал, как надо. Я стала скрести лезвием по камню.

— Хорошо, — сказала я. — Острым концом — прямо в сердце. — Потом что-то меня остановило. — Да, но не кажется ли тебе, что смерть от ножа — слишком легкая? Может, есть способ помучить ее подольше?

Можно задушить, подумала я, или забить дубинкой.

— У нас есть дубинка, Чарльз? Так будет дольше, и — о! — я бы хотела, чтобы она меня узнала, когда будет умирать. Ты пойдешь со мной, Чарльз. Ты мне поможешь… В чем дело?

Он вжался в стену и весь дрожал с головы до ног.

— Вы не та… — сказал он, — вы не та дама… В «Терновнике» вы были другой.

— На себя посмотри. Ты сам не тот парень. Тот парень был смелый.

— Мне нужен мистер Риверс!

Я засмеялась, как смеются сумасшедшие.

— А хочешь, скажу кое-что? Мистер Риверс вовсе не тот джентльмен, за какого ты его принимал. Мистер Риверс — дьявол и негодяй.

Он шагнул ко мне:

— Неправда!

— Да-да, я не вру. Он убежал с мисс Мод, сказал всем, что я — это она, и упрятал меня в сумасшедший дом. Кто же еще, по-твоему, мог написать расписку?

— Если он написал, значит это правда!

— Он злодей.

— Он достойный человек! Благородный! Все в «Терновнике» так считают.

— Они не знали его так близко, как я. Он порочный и гнилой до мозга костей.

Чарльз сжал кулаки.

— А мне все равно! — крикнул он.

— Ты хочешь прислуживать дьяволу?

— Лучше так, чем… О! — Он сел на пол и закрыл руками лицо. — Какой же я несчастный… Я вас ненавижу!

— А я тебя, слюнтяй чертов.

В руке у меня все еще был камень. Я швырнула в него камнем.

Камень пролетел мимо в футе от его головы, но звук, когда он ударился о стену, а потом упал на пол, был ужасен. Меня била дрожь, Чарльза тоже. Я глянула на нож в руке, потом отложила в сторону. Дотронулась до своего лица. Щеки и лоб покрылись холодным потом. Я подошла к Чарльзу и опустилась на колени рядом с ним. Он попытался меня оттолкнуть.

— Не троньте меня! — кричал он. — Или лучше убейте! Убейте сразу! Мне все равно!

— Чарльз, послушай меня. — Я старалась, чтобы голос мой не дрожал. — Я правда хорошо к тебе отношусь. И ты не должен думать обо мне плохо. Кроме меня, у тебя ничего нет. Ты потерял место в «Терновнике», и тете своей ты не нужен. Ты не можешь теперь вернуться в деревню. К тому же ты попал в Саутуорк [20] Южная часть Лондона, где находится и Боро. , и без моей помощи тебе отсюда не выбраться. Ты только сильнее заблудишься, а в Лондоне полно жутких типов, они такое делают с потерявшимися светловолосыми мальчиками! Заманят на корабль — и очутишься где-нибудь на Ямайке. Тебе этого хочется? Не плачь, ради бога, не плачь! — (Он начал рыдать.) — Думаешь, мне не хочется плакать? Меня подло обманули, и человек, который это сделал, лежит теперь в моей кровати, и моя же собственная мать обнимает ее! Тебе этого не понять. Тут вопрос жизни и смерти. Глупо было говорить, что убью ее сегодня. Но дай мне день или два, и я что-нибудь придумаю. Там, в доме, деньги, и — клянусь тебе, Чарльз! — там есть люди, если им рассказать, как со мной обошлись, они с радостью отвалят кучу денег тому мальчику, который помог мне к ним вернуться…

Он затряс головой и продолжал плакать. Наконец и я тоже заплакала. Обняла его, он склонил голову мне на плечо — так мы сидели и выли в два голоса, пока кто-то из соседей не начал барабанить в стену и кричать, чтобы мы замолкли.

— Ну ладно, — сказала я, утирая нос. — Ты уже не боишься, правда? Будешь теперь спать, как хороший мальчик?

Он сказал, что попробует, только если я буду рядом, и мы с ним легли на кровать, ту, что в рыжих волосах, и он заснул, его розовые губы во сне чуть приоткрылись, и дыхание стало ровным.

Я же всю ночь не могла сомкнуть глаз. Представляла себе Мод, как она спит в доме напротив, рядом с миссис Саксби, и рот ее тоже полуоткрыт, как у Чарльза, и похож на цветок, а шея у нее тонкая, белая и беззащитная.

…Когда настало утро, я уже наполовину продумала план. Постояв у окна, я понаблюдала какое-то время за дверью мистера Иббза, но, убедившись, что никто не зашевелился, бросила это дело. Спешить некуда. Сейчас мне нужно было другое: деньги. И я знала, как их достать. Я велела Чарльзу причесаться, сделала ему ровный пробор и вывела из дома с черного хода. Я повела его в Уайтчепел [21] Один из беднейших районов Лондона. — там, как мне представлялось, вдали от Боро, я могу ходить неузнанной даже без вуали. Нашла подходящее местечко на главной улице.

— Стой здесь, — велела ему.

Он послушался.

— А теперь вспомни, как ты плакал ночью? Давай попробуй поплакать так же.

— Что? — не понял он.

Я взяла его за руку и ущипнула как следует. Он заверещал, потом зашмыгал носом. Я положила ему руку на плечо и быстро огляделась по сторонам. Несколько прохожих с любопытством на нас посмотрели. Я сделала жалобное лицо.

— Прошу вас, сэр, прошу вас, леди, — сказала я. — Я только что встретила этого мальчика, он утром приехал из деревни и потерял своего хозяина. Не дадите ли пару фартингов, чтобы он смог вернуться домой? Он тут один-одинешенек и никого вокруг не знает, заблудится еще. Курточка его осталась в хозяйской телеге. Благослови вас Бог, сэр. Не плачь, паренек! Смотри, этот джентльмен дает тебе два пенса. А вот и еще! А говорят, что в Лондоне добрых людей не сыщешь — это в деревне так говорят… Ошибаются…

Конечно же, увидев, что джентльмен дает ему деньги, Чарльз еще сильнее расплакался. Но слезы его были словно магнит. В тот первый день мы насобирали три шиллинга — и заплатили за комнату, а когда и на следующий день вышли попрошайничать, правда на другой улице, нам дали целых четыре. И мы купили еды. Оставшиеся деньги вместе с распиской за куртку Чарльза я спрятала в туфле. Я даже спала теперь в туфлях.

— Хочу куртку, — канючил Чарльз поминутно, и я каждый раз отвечала ему:

— Завтра. Обещаю. Клянусь. Еще один день…

А потом до самого вечера я стояла перед ставнями, глядя в сердцевидный глазок. Следила за домом, прикидывала, что там делается. Изучала его, как взломщик. Я видела, как приходят воры, приносят краденое мистеру Иббзу, видела, как он поворачивает ключ в замке, опускает шторку. Когда мелькали его руки, его честное, открытое лицо, я готова была разрыдаться. Думала: «Может, побежать к нему?» А потом, чуть погодя, я увидела Джентльмена, и опять меня сковал страх. Потом появилась Мод у окна. Она часто стояла там, прижавшись лбом к оконной переборке, — как будто знала, что я на нее смотрю, и насмехалась надо мной в открытую! Я видела и Неженку, которая заходила по утрам помочь ей одеться, укладывала волосы в прическу. И еще я видела миссис Саксби — по вечерам она эту прическу расплетала. Как-то раз я увидела, как она поднесла прядь волос к губам и поцеловала.