Мишель Зевако - Маргарита Бургундская

– Как зовут твоего сына? – спросил растроганный Мальтруа.

– Буридан, – отвечала Мабель.

Едва она произнесла это имя, глухо повторенное лучниками, как поняла, что только что закрыла себе дорогу, и прокляла себя за то, что не назвала какое-нибудь другое.

– Лучники! – прокричал Мальтруа. – Уберите отсюда эту женщину!

Пятеро или шестеро солдат набросились на Мабель, спеша выполнить приказ.

– Будь ты проклят! – возопила Мабель. – Чтоб ты пал одним из первых в этом бою против Двора чудес!

Мальтруа побледнел и собирался отдать новый приказ, но, подгоняемая ударами пик, передаваемая, словно мяч, от солдата к солдату, Мабель была уже далеко.

Она удалилась и какое-то время, мрачная, брела куда глаза глядят, неразборчиво бормоча то мольбы, то проклятья. Вдруг она заметила, что находится на улице Фруадмантель, прямо напротив старого особняка д’Онэ, и остановилась.

– Именно здесь, – пробормотала она, – я заговорила с ним в первый раз. Именно здесь он сказал мне, что его зовут Жан. Несчастная! Как я могла не узнать сына? Как могла произнести те проклятые слова, что должны были заманить его в логово Маргариты?

Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Вдруг она уловила чьи-то легкие, крадущиеся шаги. Она открыла глаза и в десяти шагах от себя заметила быстро приближающуюся девушку.

– Жуана! – глухо промолвила Мабель. – Куда спешит она в этот час, по какому гнусному делу своей хозяйки?

В том умонастроении, в котором пребывала Мабель, вынашивавшая планы мести Маргарите, внезапное появление Жуаны доставило ей необъяснимое удовольствие. Она думала уже о том, чтобы нанести удар не только по королеве, но и по тем, кто был ей беззаветно предан, то есть по Страгильдо и Жуане.

Когда ни о чем не подозревающая девчушка поравнялась с ней, Мабель схватила служанку за оба запястья и резко дернула в сторону.

– А вот и наша малышка Жуана, – проговорила Мабель со злобной ухмылкой. – Куда направляешься? Какого беднягу собираешься затащить в сети этой развратницы?

– Ох! – выдохнула Жуана. – Как вы меня напугали! Никогда вас такой не видела. Отпустите. У меня важное поручение, которое не терпит ни малейшей задержки.

– Поручение от королевы, не так ли? – произнесла Мабель с той же ироничной интонацией.

– Разумеется, – сказала Жуана, уже немного придя в себя. – Разве не ей мы обе служим? Разве вы сами не доставляли сотни раз ее письма? Будь вы сейчас в Лувре, она, полагаю, доверила бы эту миссию именно вам, а не мне.

– Что ж, давай письмо – я отнесу, – вновь ухмыльнулась Мабель, не думая ни о чем другом, как о том, что она может сорвать какой-то план королевы.

– Не могу, – сказала Жуана. – Пропустите.

Мабель еще сильнее сжала руки девчушки и прохрипела:

– Я тоже просила, умоляла, чтобы меня пропустили, но меня отовсюду гнали. Теперь мой черед сказать тебе: «Ты не пройдешь».

– Да вы сошли с ума! Говорю же вам: дело срочное, так что, если королева узнает, что вы меня задержали, вы об этом горько пожалеете. О! Вы делаете мне больно! Отпустите!

– Письмо! Оно мне нужно!

– Получите его, только если убьете меня.

– До чего ж мы смелые! Послушай, Жуана, или ты отдашь мне его по доброй воле, или отправишься на тот свет вместе со своей проклятой хозяйкой, как все те бедняги, что имели неосторожность приблизиться к этой бесстыднице в Нельской башне.

Жуана вскрикнула от ужаса и быстро огляделась: улица была пустынна. Казалось, некая неистовая ярость овладела Мабель. Лицо ее пылало. Ее охватила какая-то истерия, но то была истерия убийства. Раз уж ее сыну предстояло умереть, в этом измученном долгими годами страданий и ненависти сердце не осталось больше ничего, кроме животных инстинктов. Она отпустила одно из запястий Жуаны и освободившейся рукой потянулась за кинжалом, который, подобно многим в то время знатным дамам, носила на поясе.

– Вы действительно меня убьете? – обезумев от страха, пролепетала Жуана.

Не говоря ни слова, Мабель замахнулась.

Еще мгновение – и кинжал вонзился бы в грудь девушки, но в это момент Жуана поспешно запустила руку себе под плащ, вытащила два бумажных свертка, один завернутый в другой, и протянула Мабель.

Женщина в черном завладела бумагами. Воспользовавшись ослабленной хваткой, Жуана высвободилась и, словно лань, преследуемая сворой собак, стремительно бросилась прочь.

Оторопев от столь неожиданной прыти, Мабель, с бумагами в руке, не сводила с девчушки глаз до тех пор, пока та не скрылась за углом одного из домов в конце улицы.

– Нужно было убить ее! – пробормотала мать Буридана. – Они все должны умереть.

Мельком взглянув на сверток, Мабель вздохнула:

– Вероятно, письмо к какому-нибудь бедняге. Сегодня, по крайней мере, он не умрет.

И, с тем мрачным безразличием, которое она испытывала теперь ко всему, что не касалось ее сына, Мабель выпустила листы пергамента из рук и медленно побрела дальше.

Вдруг, охваченная некой внезапной идеей, она быстро вернулась назад.

– Нужно узнать имя этого несчастного – может, получится еще отвратить от него смерть! Может, мне, которая доставила десятки подобных губительных писем, удастся хотя бы предупредить этого незнакомца об ожидающей его ловушке!

Она наклонилась и подобрала брошенные бумаги. Развернула ту, что служила конвертом другой, и тотчас же взгляд ее упал на королевскую печать и подпись: «Людовик, король».

– «Пропустить предъявителя сего», – прочитала Мабель.

Кровь прилила к ее обычно столь бледному лицу.

– Пропуск, – пробормотала она, – но куда? Куда направлялась Жуана?.. Возможно, это подскажет мне вторая бумага.

Она развернула пергамент и поспешно прочла.

В ту же секунду она вся задрожала, безумная радость зажглась в ее взгляде; она упала на колени и закричала:

– Господь меня не оставил!

В ее руках было письмо Маргариты Бургундской к Буридану.

Теперь мы попросим читателя перенестись вместе с нами во Двор чудес, куда во главе с бывшем грабителем Ланселотом Бигорном явились искать убежища его друзья, которых, говоря по-простому, загнали в этот тупик два чувства – ненависть и любовь.

Ненависть графа де Валуа, ненависть Ангеррана де Мариньи, ненависть короля Людовика Сварливого – три ненависти, кои, даже будучи объединенными в одну, представлялись менее опасными, чем любовь Маргариты Бургундской.

Кто были эти друзья? Прежде всего, Буридан, студент Сорбонны, который, на протяжении многих лет полагая себя сиротой, узнал наконец, что у него есть отец, но какой… Валуа! Буридан, который, совершив столько героических и бесполезных поступков, дабы найти свою невесту Миртиль – дочь Ангеррана де Мариньи, – обрел ее именно во Дворе чудес, куда ее привели двое слуг графа де Валуа: Симон Маленгр и Жийона, кои, провернув сложную операцию, в которой они предавали одновременно и Валуа (с выгодой для Буридана), и Буридана (с выгодой для Валуа), надеялись теперь получить щедрое вознаграждение как от одного, так и от другого.