Владимир Буртовой - Над Самарой звонят колокола

– Да пошли барабанщика Ивашку Жилкина за бургомистром. Пущай тот не мешкая явится с реестром, кто какой гостинец из самарских жителей принес для отправки государю Петру Федоровичу. Да скажи, пущай снарядит под те гостинцы должное число саней, я ныне отправлю в Берлинскую слободу нарочного с извещением.

Сержант Зверев четко повернулся и вышел. Илья Федорович снял полушубок, повесил на гвоздь, сверху накинул шапку, подошел к горячей печке погреть озябшие руки. Когда Зверев вернулся, указал ему место за столом у окна. Тот сел, поставил чернильницу, рядом разложил бумагу и перья – дескать, я готов к работе.

Прислонившись спиной к печке, Илья Федорович словно не замечал приготовлений сержанта. Тот терпеливо ждал. Наконец атаман, словно очнувшись, заговорил:

– Перво-наперво устроим здешние неотложные дела. Пиши так: «От имеющегося атамана и поверенного его величества раба Ильи Арапова к города Самары покорившимся его величеству самарскому казачьему ротмистру Петру Хопренину приказ» . Написал?

Сержант Иван Зверев, едва поспевая, скрипел пером, низко наклонившись над бумагой. Илья Федорович сбоку смотрел на широкоскулое и безбородое лицо Зверева, на то, как он шевелит короткими сивыми усами, повторяя про себя слова атаманова приказа.

– Написал. – Зверев перестал скрипеть пером.

– Тогда пиши дале: «От посланных мною за реку Волгу во окольные блись города Самары села и деревни для публикования о счастливом его императорского величества манифеста и публицаций сейчас уведомился я, что к здешнему городу Самаре не в далеком от онаго расстоянии следует неприятель в числе шестисот или боле человеках гусарских полков и при них двенадцать орудиев артиллерии» .

Илья Федорович диктовал медленно, сделал маленькую передышку, и когда Зверев остановился, продолжил:

– «А как ко охранению сего города и его императорского величества здравия надлежит означенным отставным нерегулярным и малолетним казакам, от чего боже сохрани, ежели от тех злодеев нападение будет, то б, сколь оных есть наличных к службе его величества и какое при них оружие, со всем оным выходить, егда ударит сполох у церкви Вознесения Господня…»

Иван Зверев, сменив перо, торопливо дописал, тихо повторив за атаманом последнюю фразу:

– «Егда ударит сполох у церкви Вознесения господня» .

– Дале пиши так: «Того ради, пол уча сей приказ, тебе повелеваю в всем вышеписанном накрепко казакам и малолеткам подтвердить, и во всем непременное исполнение чинить без опущения» .

Иван Зверев дописал, сам себе диктуя концовку:

– «Декабря двадцать седьмого дня, одна тысяча семьсот семьдесят третьего года» .

– Написал, Илья Федорович.

– Запечатай в пакет и не мешкая отошли с барабанщиком Жилкиным. А потом другое письмо писать станем.

Иван Зверев размашисто написал на конверте: «Господину ротмистру самарского казачества П. Хопренину от государева походного атамана И. Ф. Арапова» . Потом вышел в соседнюю комнату, где с подсменными караульными казаками сидел барабанщик Ивашка Жилкин, присланный поручиком Счепачевым для посылок по разным нуждам.

– Отыщи ротмистра Хопренина и в его собственные руки приказ атамана, – повелел сержант Зверев. Ивашка вскинулся на длинные ноги, стукнул каблуками, по-мышиному шевельнул остреньким носом, довольный, что пригодился атаману для службы.

– Слушаюсь, господин сержант: в собственные руки господину ротмистру! – И позубоскалил, решив развлечь казаков: – В вашем войске, господин сержант, теперь только и остался один рядовой да и тот кривой…

Сержант сурово посмотрел на улыбающегося барабанщика и тут же остудил его чрезмерное веселье:

– В том мало толку, кто чрезмерно долго на пристяжке прыгает, а в коренные так и не сгодился. Не отрок же, пора ума набираться от старших командиров.

Ивашка Жилкин вытянулся перед строгим бывалым сержантом, согнал с лица беззаботную веселость.

– Есть ума набираться, господин сержант!

– То-то же, братец. Коль надел треух, так не будь вислоух. Ступай исполнять приказ атамана!

Отправив Жилкина, Иван Зверев вернулся к столу с бумагами.

Илья Федорович, прохаживаясь по горнице, время от времени посматривал в окно на первых пешеходов: спешат по морозцу кто к церкви, кто к соляным амбарам – взять безденежно отпускаемые на душу пять фунтов соли, а кто торопился в магистрат выведать от бургомистра последние новости.

Невольно вздрогнул, когда у самого лица тихо звякнули промерзшие по углам стекла, а чуть спустя послышалось отдаленное бубуханье. Поймав тревожный взгляд сержанта Зверева, Илья Федорович улыбнулся и пояснил:

– Канониры пушки испытывают. Ежели все благополучно, то…

После короткого интервала пушки выстрелили еще раз, потом еще. Илья Федорович непроизвольно перекрестился: стало быть, орудия опробованы и готовы к сражению!

– Четыре пушки хоть сейчас можем пустить в дело! – порадовался Илья Федорович, потом с грустью добавил: – Досадно, что нет у нас картечных зарядов. Супротив пехоты да и по конным драгунам картечью куда как способнее стрелять, нежели ядрами… Ну, чего нет, того нет. Пиши, Иван, так: «В государственную военную походную коллегию от походного атамана и верного раба Ильи Арапова покорнейший рапорт. А в том рапорте такие сообщения.

Попервой: сего декабря 25-го числа со всею вверенною мне командою я под город Самару подошел. Из коего города все жители, вышед ко мне навстречу, со всем священным собором, со святыми образами, с молением встретили, и без всякого бою и пролития крови его императорскому величеству покорились, и всем собором в соборной церкви по прочтении манифеста молебное о здравии его императорского величества пение произвели» . Пиши без спешки, Иван. Как знать, вдруг да сам государь сие доношение в руки возьмет для собственного прочтения?

Илья Арапов диктовал сержанту сведения, полученные от поселенца Семена Волсдимирцева, от сбежавшего сержанта Стрекина и купца Ивана Фомина, что к Волге движутся царицыны полки, в том числе к Симбирску и к Самаре. Доносил о взятии им в Самаре пушек, о том, что под пригородом Алексеевской казаки капитана Балахонцева сумели отбить из его команды несколько человек, но пригорода доискаться не сумели, убоялись и вновь к Самаре.

– Пропиши непременно, Иван, что близ города Самары окольных сел и деревень жители все в подданство его величества покорились. От которых частыми разъездами я уведомился, что неприятельской силы следует в город Самару гусаров в числе шестисот человек и при них орудия двенадцать пушек. Для чего я и принужденным нашелся ныне для охранения города Самары иметь станцию, пока оных злодеев не отобью. Прописал? Ну и славно. Вложи в пакет да отпиши, что шлется в государеву Военную коллегию от меня.