Олег Шишкин - Последняя тайна Распутина

Баронесса вела себя нагло. Министр же, отменив домашний арест, все же не отменил наружного наблюдения за подозреваемой. Ее спасло только заступничество родственника и мягкость императрицы. А ведь это был бы действительно скандал, если бы вдруг обнаружилось, что жена барона Дерфельдена, мать 8-летнего сына, оказалась ночью в одной компании с Распутиным, со своим сводным братом-любовником Дмитрием Павловичем, Верой Коралли и Юсуповым. Подозрение на участие 4 взаимных любовников в убийстве Распутина заставляло предположить, что ночная акция, помимо покушения, могла иметь и характер кровавой эротической оргии. Именно этого и боялся Феликс Юсупов, когда в последующих воспоминаниях исключил из числа соучастников женщин.

Однако прокурор Ставровский, сотрудник не МВД, а Министерства юстиции, все же устроил допрос «Дерфельден, которая удостоверила, что об убийстве Распутина ей известно только из газет. По словам Дерфельден, она познакомилась с Распутиным лет 5 тому назад у своей тетки Головиной, но последние 2 года с ним не встречалась. С молодым князем Юсуповым она также была знакома, однако в доме у него никогда не бывала. Участники вечеринки, бывшей у князя Юсупова 16-го минувшего декабря, ей неизвестны. Накануне Рождества у нее в квартире действительно был произведен обыск. Чем был вызван последний, Дерфельден, по ее заявлению, не знает, но в связи с делом об убийстве Распутина его не ставит» [271] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 47–47 (об.). .

Почему все же в расследовании возникла фигура Дерфельден?

Об этом рассказал министр внутренних дел Протопопов, давая впоследствии показания Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: «Приказ об этом я получил от б. Царицы; передала мне это по телефону Вырубова; основанием для обыска являлось заявление о том, что на ее, Дерфельден, квартире происходили совещания по поводу убийства Распутина…» [272] Падение царского режима. М. – Л., 1927. Т. IV. С. 37.

Сегодня мы можем предположить дату, когда произошла сходка заговорщиков и окончательно был принят план убийства в ночь с 16 на 17 декабря. И ориентиром в этом нам станут показания дочерей Распутина, данные полиции и прокурору, а также дневниковая запись архитектора Белобородова, занимавшегося оформлением так называемой гарсоньерки (то бишь мальчишницы) для Феликса Юсупова.

В материалах прокурорского расследования мы читаем: «Около 12 часов дня Матрена Распутина ушла в гости, и, возвратившись домой в 11 часу вечера, застала дома отца, который ей сообщил, что он собирается в гости к „маленькому“, который еще за неделю пригласил его к себе, обещая за ним заехать. О предполагаемой поездке к „маленькому“ Распутин просил дочь никому не говорить ввиду того, что „маленький“ свое знакомство с ним почему-то скрывал. „Маленький“ был у Распутина всего раза три, и последний раз за неделю до указанного числа…» [273] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 36.

В показаниях полиции дата последней встречи перед покушением уточняется Матреной Распутиной: «Князя Юсупова я видела у нас на квартире дней 5–6 тому назад, следовательно, около 12 декабря сего года» [274] ГАРФ. Ф. 102. Оп. 246. Д. 357. Л. 19. .

В еще одном прокурорском документе находим более интересное уточнение: «Анна Распутина видела „маленького“ у Распутина всего один раз, дня за четыре до убийства последнего» [275] ГАРФ. Ф. 124. Оп. 57. Д. 751. Л. 36 (об.). . Если принять за фактическую дату отъезда Распутина в Юсуповский особняк начало ночи 17 декабря, то нехитрая арифметика выдаст нам дату: 13 декабря!

Именно это число в дневнике архитектора подвала Белобородова возникает как дата принятия окончательного решения об убийстве Распутина. Вот что он пишет:

(13 декабря): «Князь Юсупов говорит мне: „Андрей Яковлевич, послезавтра у меня собираются несколько друзей; я бы хотел их принять в нижней столовой; постарайтесь закончить в ней все к вечеру этого дня. На другой день мы поедем с вами в Москву и оттуда в Архангельское“» [276] Русская мысль (Париж). 1956. 21 августа. № 941. .

И все же к указанной дате не успевали с обстановкой будущего места убийства: (75 декабря): «С раннего утра кипит работа под землей. Еще недавно здесь был банальный погреб для угля. Весь этот день прошел в лихорадочной работе в подземелье…» [277] Русская мысль (Париж). 1956. 21 августа. № 941.

И только после всех приготовлений в подземелье дата становится окончательной: «15 декабря 1916 г., полночь. Встреча с князем, чтобы бросить последний взгляд на помещения, приготовленные к ночному приему…» [278] Русская мысль (Париж). 1956. 21 августа. № 941.

В 2001 году, находясь в Париже, я приехал на русское историческое кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Проходя по аллеям этого впечатляющего пантеона отечественных имен от Тарковского и Нуриева до деятелей русской эмиграции, я наконец обнаружил и могилу князя Феликса Юсупова. На каменной плите был укреплен традиционный для старой России православный крест с козырьком. Однако только теперь, признаюсь, я понимаю, что он мне чем-то напоминал крест работы Васнецова, поставленный когда-то на месте покушения на великого князя Сергея Александровича в Кремле.

Странным было то, что человек, который был погребен под этим русским крестом, был причастен к убийству, которое потрясло Россию и стало началом крушения империи.

Когда-то в семье Юсуповых после потери первого сына Николая, застреленного на дуэли, мать и отец князя были обеспокоены пороком единственного наследника. И так как весь Петербург тогда говорил о чудотворце с Гороховой улицы, исцелявшем прямо на глазах, то они решили определить к нему свое чадо. Последствия этого шага отразились на дальнейшей судьбе Юсупова.

«Доктор» Распутин должен был излечить Феликса от гомосексуализма, однако в действительности он раскрыл тайну порока самому царю и назвал государю имя человека, с которым Феликс был в интимной связи и который уже сватался к дочери царя Ольге. А это вывело Николая II из себя. Ему было неприятно узнать все это, тем более о будущем зяте – о князе Дмитрии Павловиче. Он был сыном брата царя, Павла Александровича, одного из самых близких Николаю родственников.

Поэтому то, что о Дмитрии и Феликсе сообщил Распутин, повергло монарха в шок. Он не мог предположить, как все это далеко зашло. Интимные отношения Феликса и Дмитрия уязвляли императорскую власть хуже большевистской пропаганды.

Распутин же продолжал пугать неприятной информацией. «Он был против брака одной из царских дочерей с великим князем Дмитрием Павловичем, предупреждая ее и даже советуя не подавать ему руки, так как он страдает болезнью, которой можно заразиться даже при рукопожатии. Если же рукопожатие неизбежно, то Распутин советовал сейчас же после этого умыться сибирскими травами» [279] А. Симанович. Из сб. «Святой черт». М., 1990. С. 92. .