Роберт Лоу - Воронья Кость

— Олаф Кваран, или Ирландский Башмак, ярл-король в Дюффлине? — размышлял Воронья Кость, поигрывая топором. — Что ж, Кваран уже немолод, но он северянин и больше всех ненавидел Эрика Кровавую Секиру — разве не они боролись друг с другом за высокий королевский трон Йорвика?

Хоскульд склонил коротко стриженую голову в знак признания, и те, кто знали эту историю, утвердительно закивали, соглашаясь друг с другом; Эрика изгнали из Йорвика единожды, а Олафа Кварана по меньшей мере дважды. Горм что-то ворчал и бросал острые взгляды на своего капитана.

— Значит, — произнес Воронья Кость, — ты принес новости Ирландскому Башмаку, а затем ускользнул на Оркнеи. Голос Олафа звучал убийственно-мрачно. — И конечно же не ярлу Торфинну, полагаю.

— Торфинн умер, — выпалил Горм. — Теперь его сыновья вместе управляют Оркнейскими островами — Арнфинн, Хавард, Льот и Хлодир.

— На Оркнеях только один настоящий правитель, — возразил Воронья Кость. — Значит, она, Ведьма еще жива?

В ответ Хоскульд захрипел, будто задыхался; Гуннхильд, жена Эрика, Ведьма, Матерь Конунгов. Истории о ней внезапно всплыли в памяти Хоскульда, словно кровь, что прилила ему в голову: именно она отправила своих сыновей убить Трюггви — отца Вороньей Кости, а затем повсюду искала Олафа и его мать. А теперь мальчик, которого она искала, стоял перед Хоскульдом с топором в руке, и лишь одним своим видом вгонял в дрожь, уставившись на него холодными, разноцветными глазами. Торговец проклинал себя, что позабыл об этом.

— Арнфинн женился на ее дочери, — пробормотал он.

Воронья Кость занес топор, словно примериваясь, куда нанести удар.

— Итак, — сказал он. — Ты принес эти новости Олафу Ирландскому Башмаку, давнему сопернику Эрика. Интересно, ты получил награду, прежде чем сбежать? Затем ты принес весть Ведьме, Гуннхильд, вдове Эрика. И ты тоже сбежал оттуда, по той же причине. Почему ты так поступил, Хоскульд Торговец? То, что ты узнал, оказалось скорее смертельно опасным, нежели ценным?

Олаф уставился на Хоскульда, и топор в его руке чуть задрожал.

— Ты обречен, — произнес Воронья Кость, суровый, как поросший мхом камень. — Ты обречен, так же, как и Дростан, которого ты, несомненно предал и продал. Олаф Кваран хотел бы, чтобы ты держал язык за зубами, как и оркнейская Ведьма. Где Дростан? Ты его убил?

Брови Хоскульда сошлись вместе, словно двустворчатые ворота.

— Что ты, нет, я не убивал его. Он сам попросил доставить его туда и сюда, а затем в Борг, крепость, что находится на северном побережье Альбы, там мы его и оставили, а потом отправились на поиски ярла Орма, как он и сказал.

Он попытался выдержать взгляд, но странные разноцветные глаза юноши заставили его заморгать. Он взмахнул руками, будто хотел смахнуть с себя наваждение.

— Монах жив, — иначе, зачем мне убивать его, а затем терять время и искать вас обоих — Орма и тебя?

— Предательство, — пробормотал Воронья Кость. Он чуть наклонился к бледному лицу Хоскульда. — Это так? Враг, жаждущий моей смерти, или что ещё похуже? Зачем плыть на остров Мэн, если монах находится в Борге?

— Он оставил кое-что у монахов на острове Мэн. Письмо, — признался Хоскульд.

Воронья Кость спросил и Хоскульд рассказал ему.

— Послание. Я должен был взять его на обратном пути и доставить Орму.

Орму? Воронья Кость задумчиво прикрыл один глаз.

— И ты доставил его?

Хоскульд кивнул.

— Ты знаешь, что было в том послании? — спросил он, внимательно наблюдая за Хоскульдом.

Торговец помотал головой, он уже скорее сердился, чем боялся.

— Я должен был рассказать тебе это, — ответил он с горечью, — если бы ты спросил, зачем мы вообще направляемся на остров Мэн.

Воронья Кость постарался не показать досады. Это была суровая правда, ведь он считал, что Хоскульд всего лишь шёл к острову Мэн со своим странным грузом, а там надо будет либо еще заплатить ему, либо найти собственный корабль — вот о чём размышлял сейчас юный принц Норвегии.

Теперь он понял — то послание составлено Дростаном на латыни, которую Хоскульд не знал, — он мог прочесть лишь руны да зарубки на счетной палочке, так что торговец на самом деле мог передать послание Орму и не знать о его содержимом.

Вдруг мысль, холодная, словно ледяная сосулька, скользнула в голову — а если это ловушка, чтобы заманить его на остров Мэн?

Он произнёс это и увидел, как Хоскульд презрительно усмехнулся.

— Зачем Орму отправлять тебя в ловушку? — ехидно заметил Хоскульд. — Орм хорошо знает монахов. Они записали это сообщение не только для Орма, но и для себя.

Это было правдой, которую Воронья Кость признал — он знал, что монахи скопируют послание в свои летописи, и если он отправится на остров Мэн, то довольно просто найдет это послание, — назовёт имя Орма и выложит немного серебра. Но, несмотря на это, он всё ещё хотел погрузить топор в голову торговца, но его руку остановила мысль — а что скажет на это Орм. Он решил, что в этом году уже достаточно огорчал Орма, и даже вспотел, стараясь не ударить. В конце концов, Олаф опустил руку, скорее поддавшись желанию узнать, что же написано в послании, нежели чем не расстраивать Орма.

— Доставь меня на остров Мэн, торговец, — резко произнес юноша. — А если это займет слишком много времени, или я найду вдруг у тебя это послание, или если ты обманешь меня, — я отправлю тебя на корм рыбам.

— Никуда мы не попадём, — Онунд прервал его раздраженным ворчанием, склонившись над рулевым веслом, так что горб над его плечом вздымался как остров. — Мы дрейфуем, пока не закрепим его. Тащите любую веревку, какая у вас есть — и я в целости приведу корабль к берегу, а там мы поищем подходящую кожу.

— И я бы поторопился, горбун, — произнес оркнеец Халк, глядя в сторону далекой земли. — Кажется, акулы обнаружили свою треску.

Все обратили взоры на еле заметную линию суши, на фоне которой мелькали крошечные белые всплески от вёсел, и они становились все больше и больше.

— Все мы обречены, — прошептал Горм, выпучив глаза, а затем подпрыгнул, когда Кэтилмунд хлопнул его по спине.

— Напрасно ты так раскис, — произнес он.

Горм увидел, что побратимы Обетного Братства оживились. Воины открыли свои морские сундуки, разворачивали кольчуги, завернутые в овчину, доставали куполообразные шлемы, украшенные великолепным султаном из конского волоса, смазанные жиром, чтобы уберечь металл от морской соли и влаги.

— Пришла наша очередь поработать, — пробормотал Мурроу мак Маэл, ухмыляясь, и поднял свой топор с длинной рукоятью. — Ты можешь присоединиться, если тебе это по душе, или просто наблюдай в стороне.

Горм облизал сухие губы и взглянул на остальных моряков "Быстро скользящего", которые также в оцепенении пялились на побратимов.